«Fireflies» (СИ)

„Война шла три столетия! Три столетия люди и драконы враждовали между собой, воевали и умирали на поле боя! Как можем мы, потомки наших дедов, плевать на их жертвы?! Как можем мы мириться с тем, что из-за какой-то прихоти влюбленных голубков, наши королевства станут едины? Люди и драконы никогда не смогут жить в согласии! Как можем мы ходить по улицам, зная, что всего год назад мы убивали друг друга? Как можем мы говорить о равенстве, о мире с врагами?! Королева и король слишком многое себе позволяют, и если они думают, что жалкая бумажка сможет когда-нибудь сплотить нас, они ошибаются!

И если их воля такова, значит, нам не нужны такие правители!“

Послание лидера подпольной революционной организации „Тартарос“. 778 г.

***

В королевстве Фиор и Алом королевстве с самого утра царила суматоха. По улицам столицы пестрили яркие ленты: красные — цвета драконов, и белые — цвета Фиора. Тысячи воздушных шаров и разноцветных фонариков взмывали ввысь, и в воздухе так и пахло приближающимся торжеством: выпечкой для королевской свадьбы, драконьим вином, элем и цветами, которые в десятках повозок везли в сторону Пылающего храма. С самого утра люди выходили на улицы с широкими улыбками и стоявшими в глазах слезами и поздравляли друг друга с наступившим миром.

И Люси, стоя у себя в покоях в пышном белоснежном свадебном платье, чувствовала каждой клеточкой тела счастье своего народа. Казалось, она никогда не была настолько взволнована и одновременно счастлива. Ей хотелось убежать, ей хотелось быстрее увидеть Нацу. И она не знала, какое из этих желаний было сильнее.

— Ваше величество, — в покои осторожно вошла фрейлина, вырывая королеву из лабиринта собственных мыслей. Молоденька девушка в праздничном светло-голубом платье медленно прошла в комнату, склонившись в изящном реверансе, и боязливо встала позади Люси. — Могу я вам помочь?

Люси посмотрела на фрейлину. Дочь ее казначея МакГардена чувствовала себя весьма неуверенно на новой должности, и Люси искреннее сочувствовала девушке, прекрасно понимая, что в последнее время ее королева была весьма раздражительна и молчалива. Попытавшись как можно более непринужденно улыбнуться, Люси кивнула.

— Да. Корсет нужно потуже затянуть.

Пока фрейлина поправляла атласные ленты и затягивала серебряные нити, Люси смотрела в зеркало и пыталась впитать в себя этот образ. Свадебное платье было подарком народа Алого королевства в честь предстоящего бракосочетании с их королем. Из редкого слепяще-белоснежного шелка оно было действительно прекрасным. Обнаженные плечи, отделанный сапфирами лиф и подчеркивающий тонкую талию корсет, на котором искусными драконьими мастерами была сделана удивительной красоты вышивка из тончайших нитей огненных пауков. На пол пышным облаком спускалась юбка, которая переходила в длинный вельветовый шлейф, сияющий серебряными нитями и сотнями сапфиров. И на общем слепяще-белом фоне ярким пятном выделялся красный пояс с фамильными рубинами династии Драгнил. Платье было красивым, но тяжелым, и Люси должны были сопровождать две фрейлины, чтобы поддерживать украшенный драгоценными камнями шлейф.

— Тебя ведь Леви зовут? — улыбнулась королева, когда фрейлина закончила порученное дело и взяла лежавшие в расшитой бордовым бархатом коробке шелковые перчатки.

— Да, ваше величество.

Люси протянула руку, позволяя Леви аккуратно надеть перчатку на ее руку. Когда с этим было покончено, и девушка осторожно, словно боясь ненароком уронить, водрузила на высокую прическу королевы изящную платиновую диадему с ярко сияющими белыми и синими сапфирами, Люси в последний раз посмотрела в зеркало, решительно сжимая руки в кулаки.

Она это сделает!

— Хорошо, Леви, — проговорила королева, осторожно поворачиваясь в сторону выхода, чтобы не запутаться в длинном подоле. — Ты будешь меня сопровождать сегодня. Главное, не позволить мне сбежать до того, как мы доедем до храма. А там уже, после моей встречи с Нацу, все эти глупые мысли сами собой выветрятся из головы.

Леви с готовностью кивнула, вдруг как-то странно понимающе улыбнувшись.

— Вы и правда любите этого дракона, не так ли?

Этот вопрос прозвучал как утверждение, а не вопрос, и Люси без колебаний твердо проговорила: