Фирма

Вавилов почти перестал выходить из коттеджа — пил виски, смотрел телевизор и наслаждался этим, неожиданно понравившимся ему плебейским досугом, каковым он всегда считал такой способ препровождения времени. Он вдруг почувствовал, что устал не только от бандитских московских дел, но и от ресторанов, казино, от бесконечной очереди баб, которая двигалась мимо него последние несколько лет, и конца этой очереди видно не было. Владимир Владимирович наслаждался тишиной, вид молчащего телефона вызывал у него тихую радость. Впервые за последние несколько лет он по-настоящему выспался.

В день, когда Вавилов должен был вылететь в Германию, чтобы потом двинуться оттуда в Москву, Якунин снова пришел к нему в коттедж.

— Ну что тебе? — спросил Вавилов, рассовывая по карманам пиджака сигареты, зажигалку, записную книжку.

— Хм, кхм, кхм, — ответил первый зам.

— Только не говори мне, блядь, что носорог не прилетел в Россию! Упизжу! — ласково сказал Вавилов.

— Не прилетел… Но летит. Уже летит. — Якунин посмотрел на часы. — Да, точно летит. Сейчас, минут через двадцать, должен приземлиться на Кубе.

— Где?!

— На Кубе. Там его перегружают. Бернштейн контролирует. На военной базе США. Оттуда военный самолет летит в Гамбург. Потом — на чартере до Таллинна.

— Так. — Вавилов сел на кровать. — А дальше?

— Дальше — в Питер. Потом уже в столицу. В «Шереметьево» встретят наши люди. Я хотел спросить — куда дальше-то? На дачу?

— В дом. В Москву, — сухо ответил Вавилов.

— Неувязочка, — тихо сказал Якунин.

— Что еще?

— Мы с Бернштейном прикинули… Он сказал, что чучело лучше делать прямо у вас дома.

— Ну и пусть делает. Я найду пока, где пожить. Сколько ему надо? Неделю, две?

— Он сказал — быстро, — осторожно ответил Якунин.

— Ну, быстро так быстро.

— Это не все. Понимаешь, Володя…

— Ну что, что, мать твою, не тяни ты!

— Мы прикинули… Его по лестнице не поднять. А резать… Бернштейн говорит, что если хотите качественное чучело, то резать нельзя. То есть сделать-то можно, но будет халтура.

— И что же? В окно?

— В окно тоже не войдет. Надо стену разбирать.

— Капитальную стену?!

— Да…

Вавилов подумал несколько секунд.

— Разбирай!

Когда часы на запястье Владимира Владимировича Вавилова тонко пропищали, он немедленно слез с тренажера и направился в ванную.

Постояв под душем, периодически меняя температуру воды с горячей на близкую к замерзанию, он растер мягким полотенцем свое большое, еще не выказывавшее признаков старения тело, тренированное, ухоженное, подлечиваемое и подправляемое умелыми массажистами и, по прихоти Владимира Владимировича, массажистками, а затем посмотрел в зеркало, занимавшее стену от пола до потолка.

«Ну что же… Лет пять, наверное, еще можно чувствовать себя мужчиной. А что потом?»

Черные мысли не отпускали его и тогда, когда он оделся, позволив себе только одну вольность в строгом костюме — зеленый, с тонкими красными полосками шелковый галстук. Не ушли эти мысли и тогда, когда ровно в одиннадцать тринадцать в дверь позвонил шофер Вахтанг, и когда Вавилов садился в серебристый, огромных размеров джип, и пока ехал в офис по Садовому кольцу.

«Для чего все это? Для чего я гонюсь? А главное — куда? Где она, конечная цель? Что она собой представляет? Бросить все к черту, махнуть в Калифорнию — дом есть на берегу, океан прямо под окнами, денег хватит до конца жизни. Чего же мне надо? Что я за человек? Может быть, я просто ненормальный?»

— Слушай, Вахтанг, — сказал он, повернувшись к водителю.

— Да, Владимир Владимирович.

— Вахтанг, скажи мне, я нормальный человек?

— Нормальный, Владимир Владимирович. А что?

— Нет, не в этом смысле. Я в смысле здоровья. Может быть, я сумасшедший, Вахтанг?

— Да что вы, Владимир Владимирович! Вы самый нормальный человек, которого я только в жизни видел! Мне бы ваши мозги, я бы горя не знал!

«Ну да, конечно. Горя бы он не знал. Поглядел бы я на него, — подумал Вавилов. — Тоже мне, психолог».

— А почему вы спрашиваете, Владимир Владимирович?

Вавилов сам так построил отношения с Вахтангом, что тот мог задавать вопросы личного характера, словно они — Вавилов и Вахтанг — были старыми приятелями… Это нравилось Владимиру Владимировичу. Иллюзия дружбы, участия в его личной жизни, ощущение того, что кто-то о тебе заботится, что кого-то на самом деле волнует, какого же черта с тобой происходит, как твое здоровье, не болят ли зубы (до сих пор не вставил — свои еще совсем даже неплохие, хотя и приходится время от времени подлечивать), не беспокоит ли язва (еще одна проблема, которую нужно решать незамедлительно), как дела дома, приходил ли плотник подправить лесенку на даче, и многое другое, о чем ни одна сука на работе не поинтересуется, не спросит и ничего не посоветует. В лучшем случае хмыкнет и покачает головой. Уважительно так — мол, ваши проблемы, Владимир Владимирович, мне, простому смертному, недоступны, и решать их я, мол, не возьмусь.

— Да знаешь, Вахтанг, все кручусь чего-то, кручусь… А сегодня подумал — где конечная цель? Для чего все это? Контора, бизнес — вроде все получается. Так что — ради конторы и ради бизнеса?