Фирма

— Я проект делаю для ВВ. Для Вавилова…

— Ой, не связывайся, Толя, я тебя умоляю… Вавиловские проекты… Меня от этого больше всего и тошнит… Я всю жизнь имел дело с произведениями искусства. Окружал себя прекрасной музыкой. Прекрасными людьми…

Пафос Романа Альфредовича вполне соответствовал его состоянию. Боян тоже сильно опьянел, поэтому воспринимал слова Кудрявцева вполне серьезно.

— А что изменилось-то, Рома?

— Изменилось? Все изменилось. Мы… Понимаешь, Толик, мы все жили по-разному… Но идея была одна… Переделать этот мир, сечешь? Каждый взялся за дело по-своему… Вот и переделали… Только не мы. А они…

— Кто — они?

— Мразь всякая. Которая и тогда была, и теперь… И не в демократии дело, Толька. Не в демократии и даже не в деньгах… Деньги, если хочешь знать, — зло!

— Точно, — снова влез совершенно уже пьяный гопник. — Точно! От них все беды. Вот у меня…

— Ты извини, Толик, что я так прямо говорю, — отмахнулся от гопника Роман. — Не считай меня идиотом…

— Да что ты! — Толик хлопнул друга по плечу. — Я никогда…

— Я знаю… — На глазах Кудрявцева выступили слезы. — Ты хороший парень… Но деньги и тебе мозги свернут… Если уже не свернули. Знаешь, в чем ваша главная ошибка?

— В чем?

— В том, что вы все взяли на вооружение эту мудацкую американскую поговорку. «Время — деньги». А между тем она не имеет ни малейшего отношения к действительности. Время и деньги — это абсолютно разные вещи. Разные философские категории. Их нельзя приравнивать друг к другу. Деньги могут существовать, условно говоря, ради времени, но никоим образом не наоборот. А вы все бросились гробить свое время ради денег. И оказались у разбитого корыта. Даже не в масштабе страны, в масштабе всего мира. Такой ужас, Толик, накатывает, такой мрак… Куда податься?… Вот присмотрел я себе домик на берегу океана, буду один жить, как можно дальше от этой ебаной цивилизации… Не могу больше…

— Ты что, в деревню собрался?

— Почти. Почти в деревню. Невозможно здесь… Всю жизнь стремишься к чему-то светлому, настоящему… А оглядишься по сторонам — вокруг одни монстры. И чем дальше, тем их больше, монстров-то. Нормальные же люди — кто помер, кто исчез, кто мутировал и в такого же монстра превратился. Леков, пожалуй, последний был. Последний настоящий живой человек.

— Ну, не знаю… Ты сам говорил, что он совсем с катушек слетел, превратился в законченного алкаша. Без мозгов, без понимания, как жить и что делать…

— Он знал. Он лучше нас знал. Василек говорил, что надо жить по-человечески, а не гнаться за башлями. На бабки ему было наплевать… А я не понимал… Не верил тогда… Только сейчас начинаю понимать.

— Что, хочешь так же, как он? Бухать по-черному?

Толик взял кружку и сделал еще глоток.

— А что? Кто сказал, что это неправильно? Здесь нормальному человеку больше и делать нечего, — ответил Кудрявцев. — А чем еще заниматься в этой стране, когда вокруг одно говно? Или бухать, или бежать отсюда подальше и там уже жить спокойно, по-настоящему… Здесь все ненастоящее, Толя… Музыка ненастоящая, кино ненастоящее… Литература умерла… Искусство… Искусство просто перестало существовать. Деньги сожрали все, Толя. Поэтому мне здесь делать нечего. Неинтересно.

— Брось, Рома, у тебя просто депрессуха, это пройдет. Ты расстроился, я понимаю…

— Ничего ты не понимаешь. Если бы хоть что-то понимал, ты бы в жизни не занимался тем, что делаешь сейчас…

— А что я делаю?

Толя посмотрел на свою полупустую кружку.

— Да вот твоя музыка… Ты сам-то осознаешь, Толя, что ты шарлатан? Как в живописи, так и в музыке. Эти твои ремиксы… Они что, имеют какое-то отношение к музыке? А твои картины — к живописи? Да никакого, Толя. Фальшивка…

— Ну, не знаю, — насупился Боян. — Бабки платят… Люди покупают. Значит, им нравится…

— Вот-вот. «Бабки платят»… И все! И ни хрена вам больше не надо. Завалили страну дерьмом выше крыш и сидите в этом дерьме. А из дерьма ничего не вырастет, потому что, кроме удобрений, желательно еще какие-то семена в поле бросить. Вы же все эти семена… все, какие только были… затаптываете, убиваете их…

— Рома. Я тебя не узнаю…

— Брось! Все ты узнаёшь и все понимаешь… Квартиру мою будешь брать?

— Наверное…

— Вот и думай об этом. А остальное не бери в голову. Ну, что вылупился? — неожиданно обратился Кудрявцев к парню в синем спортивном костюме, который внимал последним словам Романа с видимым интересом, даже придвинулся поближе.

— Чего? — переспросил парень.

— Что вылупился, говорю? А ну, пошел отсюда! Как вы мне все надоели, быдло вонючее!

— А-а…

Парень отставил свою кружку и расправил плечи:

— Ну-ка, пошли, козел, выйдем. Я тебе мозги сейчас вправлю, сука…

Толик увидел, как за спиной оскорбленного парня образовались еще трое таких же, как он, — грязноватых, пьяных и очень агрессивных на вид.

— Чего? — усмехнулся Кудрявцев. — Ты на кого лезешь, тварь?