Фирменный поезд Фомич

– Артем, скажи, я не навязалась тебе?

– Что ты?

– Я ведь только вчера и увидела тебя, когда ты шел к поезду. Такой серьезный, недоступный.

– Никакой я не серьезный, Инга.

Она снова прижалась щекой к моей горячей рубашке. И говорила, уже не поднимая головы:

– А ты на меня даже внимания не обратил. Потом этот несчастный пришелец… А когда ты шел по коридору, то все же обнаружил, что существует на свете такая дура-девчонка. Да?

– Да…

Я еще говорил что-то. Что-то наверняка всем известное. Я уже и сам не помню. Да только разве в словах было дело? Ведь можно было вообще не говорить, и все равно все было бы сказано. Теперь мы понимали друг друга без слов. И эта случайная встреча, и то, что сейчас возникло между нами, все это связало нас крепко, радостно и навсегда. Да… Странный этот фирменный поезд «Фомич». Какие-то еще неясные страхи возникали во мне, но то, что произошло у нас с Ингой, я не хотел отдавать, не хотел возвращать. Если надо за нее бороться, за нее и за Сашеньку, я готов.

Я еще крепче прижал Ингу к себе.

Я согласен был ехать в этом поезде.

12

В тамбур вошла Зинаида Павловна. Инга хотела взять Сашеньку на руки, но детский врач не позволила:

– Еще успеете. Он спит и пусть себе спит. Сходите в ресторан пообедать. А с ним ничего не случится.

– Я только переоденусь, – сказала Инга. – Неудобно в халатике.

– Давай. Я подожду.

В нашем купе мало что изменилось. Иван играл в шахматы с пассажиром Крестобойниковым. Валерий Михайлович был взволнован. Оказывается, пять партий Семен – Иван закончились вничью, и вот уже пятая партия Иван – Валерий Михайлович тоже заканчивалась вничью.

Степан Матвеевич оторвался от таблиц и сказал:

– Сегодня в десять часов утра был произведен запуск в прошлое в Австралии.

– Ну и что? – спросил Валерий Михайлович.

– Вы понимаете? – Степан Матвеевич посмотрел сначала на Ивана, потом на меня.

– Неужели проскочило? – спросил Иван.

– Да. Впервые за девять лет.

– А… Сейчас запуски в космос и прошлое уже никого не удивляют и не трогают, – сказал Валерий Михайлович и дернул узел галстука изо всех сил, словно тот душил его.

– Я читал про это, – вступил в разговор Семен. – У меня даже книга есть.

– Семка очень интересуется этим, – подтвердила Тося.

– Прошу прощения! Бутылочка. Все в полном ажуре. Я туда чистейшей из титана. – Гражданин из первого купе, но не тот, что уже приходил, а другой, сухощавый, слегка покачивался, но не в такт толчкам вагона. – Без обману бутылка.

– Пришельцы не обманывают, – строго сказал Семен.

Валерий Михайлович чуть захрипел и снова резко дернул за галстук.

По проходу ко мне шла Инга в ярко-желтом, как солнце, коротеньком платье и покачивала распущенными черными волосами.

– Разрешите пройти, – попросил я и протянул Инге руку. Она подала мне свою. Ладонь и подушечки пальцев у нее были в мозолях. Мне даже стало неловко за свои.

Не успела официантка взять у нас заказ, как в ресторан шумно ввалились Валерий Михайлович и тот пассажир из первого купе. Других свободных мест, кроме как возле нас, в ресторане не было, да и с другой стороны к столику уже приближалась подвыпившая пара. Валерий Михайлович и его знакомый, которого звали Федором, мигом заняли оба свободных стула. Мой сосед был слегка возбужден, а Валерий Михайлович, похоже, чувствовал себя как-то трудно, задыхался.

Обед прошел нормально, и мне даже не показалось, что длился он очень долго, как это было на самом деле. Ну мы, конечно, ели, передавали друг другу солонку или перечницу и говорили. Я рассказывал о своей работе, Инга – о стройотряде.

Не успели мы с Ингой дойти до купе, где спал наш сын, как сзади раздался шум, грохот, послышались выкрики и глухие удары. Еще не оборачиваясь, я понял, что это драка. Только драки не хватало в нашем вагоне! Я бросился назад, но моя помощь опоздала. Получив от Федора прямой удар в челюсть, Валерий Михайлович с закрытыми глазами и каким-то блаженным выражением лица покорно висел на руках Ивана.

Федор огорченно смотрел на свою поверженную жертву, мотал головой и иногда изрекал: «Прошу прощения!» Но, так как он ни к кому персонально не обращался, его не прощали.

На шум прибежали обе проводницы, причем тетя Маша невыспавшаяся и от этого сильно не в духе. Она сразу начала выяснять, как будто все происшедшее не было очевидным и без расспросов.

Пострадавшего перетащили на полку, положили ему на лоб мокрое полотенце. Валерий Михайлович пришел в себя, но говорить что-либо отказался и все время мечтательно смотрел немигающими глазами в потолок, лишь раз прошептав: «Вика, прости…» Зинаида Павловна немного похлопотала возле него, но, видя, что никакой особой опасности для жизни нет, оставила Крестобойникова в покое. Семен и Тося оживленно обсуждали происшествие. Степан Матвеевич, поманив меня пальцем, прошептал на ухо:

– Поговорить надо.

– Сейчас? – спросил я.

– Ну, можно и через пять минут, и через полчаса. Похоже, что мы попали в переделку.

– Хорошо, я только Инге скажу.

– Гражданин, – обратилась ко мне тетя Маша. – Это вы были в ресторане?

– Ну был… А в чем дело?