Фирсов Русские флотоводцы

Шквал жесточайшего артиллерийского и ору-| « иного огня встретил атакующих. Шведы, оказавшись в смертельной ловушке, бешено сопротивляюсь. Эреншильд имел только один выход — прощаться с боем и уйти. Другого он не мыслил. Шведский флот не знал себе равных на Балтике и «чце ни разу не спускал флаги перед неприятелем и морских сражениях.

В первой атаке погибло много гребцов, сплошная « тема огня выросла перед галерами, и авангард отопи л. Эреншильд приказал удвоить мощь огня, и вторую атаку шведы также отбили. Тогда Петр изменил тактику и решил, разделив атакующих, зайти с флан-гои, где огонь был слабее, и это принесло успех. Про-|1ммвшись сквозь завесу шквального огня, русские мо-I »яки бросились на абордаж. Несмотря на яростное сопротивление, шведы были сломлены, и шведские суда один за другим начали спускать флаги. Самый ожесточенный абордажный бой разгорелся на флагмане, фрегате «Элефанат». До последнего бились шведы, но сдержать напора атакующих не смогли. Весь в ранах, Эреншильд пытался уйти от позорного плена на шлюпке, но был захвачен. Трофеями стали все 10 судов Эреншильда, отряд которого потерял убитыми 360 человек. В авангарде было убито 8 русских офицеров и 119 рядовых. Путь русским войскам в Швецию был открыт.

«Воистину нельзя описать мужество российских войск, как начальных, так и рядовых, — отмечал Петр, — понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны». Всех участников сражения наградили медалями, а Петру I пожаловали чин вице-адмирала.

В европейских дворах впервые заговорили о морской мощи России. На берегах Темзы забеспокоились: флот Петра I вырастал в грозную силу и мог стать серьезным соперником Британии на море.

Англичане с тревогой посматривали на растущий не по дням, а по часам Балтийский флот, да и царь после Гангута по-другому разговаривал с высокомерными британцами. Не замедлил донести об этом посол Мекензи своему партнеру в Лондоне лорду Таунсену на исходе 1714 года.

«Что касается того, что может случиться, если шведский король возобновит войну в этой стороне, то слова царя всегда сводились к тому, что он сам стоит за мир, то он постоянно будет пускать в ход все усилия, чтобы сделать войну утомительной для его противника. Царь разговаривал при этом с видным равнодушием и не преминул высказать высокое мнение, которое он имеет о своем флоте, и что этот флот может ему помочь получить хорошие условия мира».