Фирсов Русские флотоводцы

Усмехнувшись, треснул Мишукова по голове:

— Дурак! Этого при всех не говорят.

Для Мишукова все обошлось. Через год он женился на племяннице Меншикова, стал его приближенным. Когда светлейшего лишили «всех чинов и кавалерии», сослали в Березов, Мишуков очутился в опале и был удален в Астрахань...

С жадностью расспрашивал Мишуков о петербургских новостях. Сконфуженный Спиридов толком не знал ни о придворных пересудах, ни о переменах во флотском начальстве.

— Мы тут, гардемарин, с краю России векуем. Служба — не чета Кронштадту, тем паче Петербургу. Да и Каспий не финские шхеры.

Мишуков подошел к распахнутому одностворчатому окошку. С Волжской дельты тянуло прелым. Задувал, швыряя песчинки, «холостяк». Спиридов внимательно вслушивался в каждое слово капитан-командора.

— Задует день-другой, и в море не выйдешь — волна крутая, бешеная... Ну, да мы пообвыкли, море, оно море и есть, трусливых не терпит. Ездить морем, не брезговать горем. Все на виду. — Отошел от окна, с улыбкой посмотрел на Григория: — Вам, гардемарин, нынче же предписание на гекбот «Святая Екате-

»i*. в помощники мичману Пустошкину. Он две мпииии отплавал. А там, дай Бог, — Мишуков дружки кивнул головой, — капитаном станет.

( it иридов смущенно переминался с ноги на ногу.

Начались будни флотской службы. Гекбот круг-llkiu год снабжал гарнизоны в Баку и Дербенте. Возил флдаг, продовольствие, снаряжение. Бот вооружен Ом и ' ютырьмя трехфунтовыми пушками.

Плавания длились не менее месяца при благоприятной погоде. Когда же задували ветры и сильно шторми по, поход растягивался на два-три месяца. Военные Л«Пг гвия в тех местах были давно приостановлены, Врпау после смерти Петра I. Однако персы, подстрекаемые французскими «наставниками», стали грабить И) пгческие суда. Для их конвоирования тоже привле-■влись два-три гекбота с фрегатом. К тому времени Ьугское влияние в Закавказье и Персии год от году

• 'к I бело.

Довелось Спиридову столкнуться с генералом Румии новым, сподвижником Петра Великого. Четверто и год, выполняя наказ императора, обустраивал ге-1ю|)мл Румянцев по кавказским хребтам границу

• Турцией и Персией.

I ice бы ничего, но после кончины Петра Алексеевичи неспокойно стало на душе у Румянцева. Затрещала власть в столице. Меншиков распоясался, графа Петри ' Толстого, доброго друга Румянцева, который разронял девятый десяток, упек на Соловки и сам Загребом и березовскую глушь.