Фитиль для керосинки

дома и что в поселке -- он ничего не мог ответить -- сидел все время дома. "Чудеса! -- сказал отец -- Ты -- и дома! И без происшествий. Чу-де-са!" У отца оказалось три дня, и они провели их вместе. Правда, один пропал, потому что они ходили к тетке. Там пришлось откровенно поскучать -- надо было присутствовать на глазах старших. Венька в окно видел, как Лизка выходила из дома и возвращалась сначала в зеленом пальто с воротником, а потом в незнакомом ярко красном. Она в нем показалась Веньке очень красивой, и ему стало приятно, что "его" Лизка такая красивая. Потом он стал думать, почему "его", и в результате долгого размышления и спора пришел к простой мысли -его знакомая. Могла же у него быть знакомая, которую звали Лиза! Генкин отец, как всегда, пошатываясь и мотая головой, вернулся домой. Поле обзора было небольшим. Малка с огромными сумками притащилась, отдуваясь. Громкий разговор начался за стеной на кухне, причем, казалось, что спорящие сейчас перейдут в рукопашную. Голоса переплетались, и путались еврейские слова с русскими. Потом вдруг все начинали дружно смеяться и снова принимались спорить с таким же азартом. Венька успел уже пообщаться с бабушкой. Она плохо говорила по-русски, и он с трудом ее понимал. Вообще ему казалось, что она немного не в себе -- "того", как говорили ребята. Наконец, он раскопал на тумбочке какую-то книгу без обложки со старым твердым знаком на конце слов и утонул в ней. В ней описывались города, расположенные на берегах Волги, и нравы народов, населяющих их. Вот это было любимое Венькино чтение... В один из дней они пошли на дневной сеанс в "зимний", куда одному Веньке ходить запрещалось, и смотрели трофейную картину "Гладиатор". Правда, фильм оказался очень коротким -- говорят, из него "повырезали" много всяких сцен. Веньке показалось, что самых главных, потому что часто не связывалось одно с другим. Но главный герой был хорош! Жалко только, что сильным и смелым он стал после удивительного укола, а потом снова превратился в хилого, как Шурка... Вечером они снова пошли к станции и встречали маму. Они возвращались вместе, и Венька думал, что так вот -- втроем, они идут первый раз в жизни. Может, когда он был совсем маленьким только было такое, но он ... не помнил...

А потом... выходя из дома, Венька заметил, что кто-то мгновенно спрятался за углом, за забором. Он резко изменил направление, по снежным лужам, утопая по щиколотку, прорвался к забору, перескочил его и вышел за спину притаившемуся. Это был Юрка-ремесленник. Венька сразу узнал его по фигуре. Он остановился и ждал: пока тот его не замечал -- а Венька стоял вполоборота и наблюдал, готовый к нападению. Глазами он стрелял по сторонам

-- нет ли подмоги в кустах, за углом, на соседнем участке, но вроде везде было пусто. Потом Юрка почувствовал чье-то присутствие и обернулся.

-- Что надо? -- Спросил Венька.

-- Поговорить надо. -- Отвечал Юрка набок. На языке ремеслухи это не предвещало ничего хорошего, и, как правило, кончалось потасовкой.

-- Говори! -- пока еще не агрессивно ответил Венька. Юрка явно был в затруднении и не знал, как начать разговор. -- Говори! -- повторил Венька, приблизился к Юрке и шагнул чуть вперед, как бы приглашая идти рядом. Они двинулись по улице, но идти было неловко -- ноги скользили, и слабо протоптанная тропинка была только на одного, чтобы разойтись со встречным, надо было одной ногой отступить в сторону в снежную кашу. Они снова остановились, теперь уже вплотную, касаясь животами, лицо в лицо.

-- У вас пасха скоро. -- Выдавил Юрка и опустил глаза. -- Еврейская. -- Уточнил он. Венька молчал. Юрка тоже долго молчал, потом поднял на Веньку глаза и тихо сказал: уходить надо!...

-- Куда? -- после паузы недоуменно спросил Венька.

-- Громить будут! -- совсем шепотом произнес Юрка и оглянулся.

-- Чего? -- не понял Венька.

-- Я слышал. Они договаривались. На еврейскую пасху. Где, не знаю. Но сильно будут.-- Он поднял руку и показал на свое лицо. Оно было в кровоподтеках.

-- Что? -- не понял Венька.

-- Я сказал, что не пойду с ними. -- Они помолчали. -- Я после того, -- он кивнул головой куда-то назад и поморщился от боли, -- больше не дерусь... тебе уходить надо. Они мстить будут...

-- Что ж мне, бежать что ли!? -- запальчиво возразил Венька.