Фитиль для керосинки

Основной их промысел был: пассажиры с электрички. Вечером с перрона по одному не возвращались домой. Кого не встречали, пристраивался к группке, спешащей в нужную сторону. Последний фонарь на углу рыночного забора только еще больше подчеркивал беззащитность прохожего и угрожающую неведомость темноты впереди. Школьников они задирали просто так — оттачивали технику. «Не будешь, как следует учиться — в ремесленное пойдешь!» — О, эта угроза перекочевывала из дома в уста педагогов и наоборот. Директор же говорил еще проще и понятнее: «Вызову милицию и сдам в ремесленное!» Овраг за школой был привлекательным местом. Зимой там катались на фанерках по ледяным склонам, весной и осенью — жгли костры внизу, в марте еще из-под снега собирали подснежники, а летом в него часто спускались шатающиеся, обнявшиеся парочки и исчезали за дикими густыми кустами. Если пролезть в дырку забора позади школы, не надо было тащиться до переезда, можно по земляным ступенькам на склоне подняться на противоположную сторону, перейти линию и сократить дорогу домой. Половина класса жила на той стороне и пользовалась этой давно проложенной «улицей». Венька попадал сюда, только когда провожал кого-нибудь домой, как сегодня Позднякову. Он шел рядом, чуть отставая и слегка размахивая ее портфелем. Он подумал, «как Филька», из «Дикой собаки Динго», но тот был влюблен в свою Катю… а Венька знал Нину уже три года и никогда не думал об этом. Она, конечно, больше всех нравилась ему из девчонок и в классе и в школе… но эта первая парта, всегда выглаженный передник и гладкая, никогда не нарушавшаяся прическа… Он чувствовал себя рядом с ней всегда неловко в своих лыжных из чертовой кожи шароварах с накладными карманами спереди, измазанными чернилом руками и противогазной сумкой вместо портфеля…

Разговор никак не получался, мысли Веньки перескакивали с Эсфири на Позднякову, а Нина выговаривала ему за плохое поведение на уроках…

— Так скучно же, — лениво возражал Венька.

— А на истории тебя не слыхать!

— Потому что интересно!

— Когда это ты успел полюбить историю, раньше ни одной даты запомнить не мог.

— Раньше не мог, — согласился Венька. А вообще ты знаешь, история — великая наука. Если бы ее не было… это, как память земли — она в любой науке — главная часть. Ведь если бы ее не было, снова бы изобретали электричество или открывали Соломоновы острова, и шли бы по пути, который уже прошел капитан Кук, как в первый раз — не знали бы ни карты, ни как живут там племена и народы…

— Да что ты говоришь? — Венька и Нина разом повернулись на голос сзади — откуда могли так незаметно появиться ремесленники? Их было четверо, примерно того же возраста и роста.

— А жиды всегда такие умные — за это их и не любят, — поддержал другой.

— Че молчишь, ты? Пожрать нечего?

— Ребята, мы после школы, — затараторила Позднякова. Это была ошибка — объяснять не следовало…

— Заступается! — заулыбался первый, — Ты его любишь, правда?

— И ты тоже? — ткнул Веньку в грудь другой.

— А давай их поженим! — захохотал первый.

— Это как? — Спросил молчавший до сих пор.

— Вась, он не знает как? — Зароготал первый. — Вот сейчас тебя этот жидок и поучит — он же умный, а? — Венька краем глаза следил, как один заходит за спину Поздняковой, а другой пристраивается у него сбоку. Первый, заводила, свистнул пронзительно сквозь приоткрытые губы, и в тот же момент Нина свалилась на спину через наклонившегося сзади мальчишку, юбка ее бесстыдно задралась… Двое схватили Веньку за руки, и первый, подойдя к нему вплотную, злобно спросил: «Ну, что, поучишь? Или женилка не выросла? — тогда мы поможем? Согласен? Ты же умный, а?» Венька молчал, стиснув зубы, чтобы не вырвалось ни одного слова. Он поднял глаза и уставился в ненавистное лицо, торчавшее перед ним, потом сделал ложную попытку вырваться, и когда почувствовал, как стиснули его с двух сторон, повис на их руках, ударил головой в торчавший перед ним нос и коленкой со всего маха в пах. Стоявший перед ним с диким воплем повалился на землю и скорчился, двое от неожиданности выпустили Веньку, и он тихо сквозь зубы сказал: «Беги!», ударил портфелем по голове правого и кубарем полетел вниз с откоса… Трое опомнившихся рванули за ним, расстегивая на ходу пояса и наматывая их на руки. Последнее, что Венька помнил, был удар башмака в скулу и сиплый голос «Готов!»