Фитнес для резвой акулы

Машина мягко качнулась, хлопнули дверцы, потянуло свежим воздухом, из чего я сделала вывод, что нахожусь за городом или возле воды. Меня схватили грубые жесткие руки и выволокли наружу. Я вдохнула полной грудью холодный воздух, стало немного легче. Если попробовать пошевелиться, как бы снова по голове не звезданули. Кто-то остановился возле меня и пнул.

– Все, приехали! – сказал первый голос, тот, что предлагал меня стукнуть в машине.

– Не трогай ее, а то очухается, еще орать начнет! – предупредил второй. – Давай уже кончать с этим делом.

Я забеспокоилась – что это они собираются делать?

Снова меня схватили грубые руки и впихнули в машину на переднее сиденье. Усадили, как куклу, как манекен, да еще кто-то из злодеев дернул за волосы, чтобы голова не клонилась на сторону. Боль взорвалась в голове, я не удержалась от стона, но на этот раз мой стон никого не интересовал. Дверцы машины хлопнули.

– Прощевайте, голубки! – злорадно сказал тот, первый голос, и машину толкнули сзади.

Я повернулась и увидела, что к стеклу прилипла мерзкая физиономия. Мужчина был бледен, длинные светлые волосы болтались по плечам, белесых бровей почти не было видно. Он растянул в дурашливой улыбке рот и положил на заднее стекло руки с растопыренными пальцами. Внезапно обретя четкость видения, я заметила, что на левом мизинце не хватает фаланги.

Он мерзко ухмыльнулся и сказал еще что-то, четко артикулируя. Я видела, как шевелятся его губы, но уши внезапно заложило, как будто туда напихали грязной ваты.

Машину снова сильно толкнули, и она покатилась – сначала совсем медленно, потом быстрее, быстрее и быстрее…

Затем раздался грохот удара, машина резко накренилась и куда-то полетела.

Я малодушно подумала, что наконец все кончится – страх, мысли, боль – и я обрету наконец покой.

Но покой не приходил, а потом пришло новое и очень сильное ощущение – ледяной пронизывающий холод.

И от этого холода я окончательно пришла в себя.

Я действительно находилась в машине, сидела на переднем пассажирском сиденье, пристегнутая ремнем.

Машина была знакомая – по красно-черным кожаным сиденьям я узнала «Мазду», в которой искала часы заказчицы.

Эта машина медленно погружалась в темную осеннюю воду. Вода стремительными струями вливалась в салон машины из всех щелей и просветов, и чем быстрее она заполняла салон, тем быстрее машина погружалась в воду.

Вода уже поднялась до колен… до пояса…

Именно эта ледяная вода привела меня в чувство.

Я потянулась к ручке двери, попыталась ее открыть. Конечно, при этом машина мгновенно наполнится водой, но я смогу вырваться из нее, выплыть…

Однако не тут-то было: дверная ручка не поддавалась, она была заблокирована.

Я попыталась опустить стекло – и снова безрезультатно. Ну да, тем, кто запер меня в этой машине, вовсе не хотелось, чтобы я выплыла. Они не оставили мне ни малейшего шанса.

Меня охватил ледяной, темный ужас – такой же темный и холодный, как осенняя вода, в которую погружалась машина.

Вдруг боковым зрением я заметила, что рядом со мной кто-то сидит.

Я повернула голову, застонав от боли, и увидела на водительском сиденье мужчину. Он смотрел прямо перед собой, ни на что не реагируя и ничего не предпринимая, как будто его ничуть не волновало, что наша машина уходит под воду.

И тут я его узнала.

Русые, коротко подстриженные волосы, немного вздернутый нос, оттопыренные уши. Это был тот самый мужчина, которого я видела на заднем сиденье «Мазды» с нелепо подогнутыми ногами и неловко повернутой головой.

Его усадили на водительское место и пристегнули ремнем безопасности, только поэтому он сохраняет вертикальное положение, не падая на пол машины.

Значит, на его помощь можно не рассчитывать.

Вот так всегда с мужчинами – когда их помощь особенно нужна, они оказываются больными, занятыми собственными делами или, в конце концов, мертвыми. А значит, рассчитывать приходится только на свои собственные силы.

Тем временем машина уже полностью ушла под воду.

В салоне стало гораздо темнее, свет в нем стал зеленоватым и каким-то призрачным. Ну да, ведь мне скоро предстоит стать утопленницей, русалкой, а их всегда изображают с зелеными лицами и зелеными волосами, в которые вплетены водоросли…

Вода поднялась уже к самому подбородку, стало тяжело дышать.

Я заколотила кулаками по лобовому стеклу – но с таким же успехом можно было пытаться пробить танковую броню метелочкой для сметания пыли.

Воздуха в салоне оставалось все меньше и меньше.

Истерический всплеск активности сменился апатией.

Холод сковал все мое тело, он проник в самое сердце, в мозг. Я почувствовала безразличие ко всему. Еще несколько минут – и я умру. Значит, так и надо, значит, я не достойна ничего другого. Семьи у меня нет, и обо мне никто не станет горевать – разве что дядя Вася и Бонни.

Дядя Вася… он отправил меня на такое опасное задание и даже не подумал о подстраховке, не подумал, чем все это может обернуться. Значит, ему на меня наплевать.

Но Бонни…

Бонни меня действительно любит, он будет горевать очень долго, может быть, всю жизнь!