Фитнес для Серого (СИ)

Пока я в коматозе от едва заметных телесных трусиков, которые больше показывают, чем скрывают.

— Сколько это стоило? — Поднимаю глаза на неё. — Всё это. Ты хоть понимаешь, что ни один нормальный бизнесмен не сотворит такую жесть ради незнакомой девицы?

И реально ждёт ответа. На что? На то, что я и сам ни черта не понимаю, но по-другому не могу?

— Я люблю тебя, стервочка. Веришь?

Усилием воли держусь, не давлю на её решение. Хочу, чтобы до неё дошло — всё это ради неё. И мудака потом этого найду ради неё. Чтобы в жизни моей стервочки не осталось ни боли, ни разочарований, ни… мудаков.

— Верю, — выдыхает она мне в губы.

И реальность меркнет перед той, где Саша отбрасывает ненужную уже бумажку.

— Разведёшься? — спазм в паху мешает думать.

Мой вдох — её выдох. И грёбаный кислород — один на двоих.

— Подумаю.

Губы касаются губ. На моей нижней — острый во всех смыслах язычок. Вдох. Мой рывок. И смех уклонившейся от поцелуя стервочки.

Моей стервочки. Моей головной боли. Моей на дохрена лет жены.

— Ты же будешь хорошо себя вести?

И протяжный а-ах, когда бежевые трусики скользят по ширинке.

Лес, поляна, как бы общественное место — плевать на всё. Мир сужается до одной точки — её тяжести на моих коленях. И это самое охрененное чувство из всех.

— Хочу тебя, — шепчет стервочка, оставляя влажные полуукусы на шее, от которых вскипает кровь.

Член болит от давления на ширинку и от судорог одновременно, но игра настолько сладкая, что потерплю, не обломаюсь.

— Так? — приподнимаю её лицо за подбородок и вторгаюсь в горячую влагу.

Ещё не ту, куда хочется, но хоть что-то. Наши языки сплетаются в грязном танце, где никто не готов уступать. Где стервочка прикусывает мою губу за то, что я не подчиняюсь её движениям. Где она со стоном выгибается, когда я отодвигаю перешеек и резко вхожу пока пальцем.

— Нет, — со всхлипом, ещё как-то пытаясь вести диалог. — Так, — и тонкие пальчики тянутся к ремню джинсов.

— Стервочка моя, — хрипло, когда они же ложатся на ствол.

Который, мля, уже несколько часов в долбанной боевой готовности.

— Хочу тебя всего, — она приподнимается, ненужная юбка падает к чертям собачьим. Одной рукой направляя возбуждённый орган, другой она отодвигает бельё и одним движением насаживается на меня до грёбаных звёздочек в глазах, мозгах и всём мне. — Ма-ар…

Приходится подчинить тело, чтобы не дёргалось внутрь заманчивого лона. Стиснуть её талию, заставить замереть обоих, потому что ещё мгновение, и я кончусь, как пятнадцатилетний пацан.

Но стервочка плевать хотела на трудности. Не дают вверх? Прекрасно, и эта ходячий секс начинает двигаться вперёд-назад. Вместе с моими руками, по грубой джинсе, которая охренеть, как усиливает ощущения. Причём обоим, потому что на излёте гладкий лобок скользит по моему, и вместо того, чтобы останавливать эту заразу, я придаю направление. И ускорение.

— Боже! — Одна её ладонь впивается мне в затылок, другая — в плечо. — Да, Мар, — выдыхает. — Сильнее!

Шорох ткани смешивается с рваным дыханием и нашими стонами. По члену проходят судороги одна за другой и я напрягаю все долбанные силы, чтобы продлить удовольствие обоим.

— Какой же ты, — грубый поцелуй тормозит нас, но едва-едва. — Сильный. Мо-ой.

По стервочкиным бёдрам проходит дрожь, я уже капец на каком пределе.

— Моя? — в тот момент, когда все её тело начинает сотрясать судорога оргазма.

— Твоя, — протяжно.

И это всё, что я хочу услышать.

Держа её за талию, приподнимаю стервочку, а потом с силой насаживаю на себя. Её всхлип, мой рык. И ещё раз. И ещё, чувствуя, как вся она напрягается вокруг моего члена. Как внутри стервочки хлюпает, как сама она раздирает мои плечи в кровь.

И это настолько охеренное ощущение, что я, наконец, отпускаю тело. Перестаю контролировать и с хриплым стоном опрокидываюсь в глухую тьму вместе с ней. Добиваю оргазм ещё несколькими толчками и только после этого прижимаю расслабленную стервочку к своей груди.

— Ты как? — выдыхаю, едва восстановив дыхание, и откидываю прилипшие пряди с её лица.

Она всё ещё сокращается вокруг меня, но уже не так сильно и часто. А я в таком коматозе, что даже шевелиться лень.

— А сам как думаешь?

Саша улыбается. Поднимает голову, целует в подбородок и снова роняет её мне на грудь. Не торопится слезть и мчаться в душ, как другие, с кем у меня было. Так же, как и я наслаждается этой умиротворённой близостью и теплом.

— Думаю, что ты не станешь разводиться только ради такого секса, — хмыкаю ей в макушку, сжимаю в объятиях.

— Дурак, — фыркает стервочка и кусает меня над грудью.

Это раньше мне было хорошо? Хрень. Вот сейчас да — чувство, что лучше уже не будет. И ради этого я готов не только мир, а даже свою голову сложить к её ногам.

— А неплохой вышел сюрприз. Жаль, недолгий.

— В смысле? — Саша выпрямляется, освобождает меня из сладкого плена и поправляет бельё. — Нас кто-то видел?

— А тебе не плевать? — улыбаюсь, и она отражает моё веселье.

— Плевать. — Кладёт прямые руки мне на плечи, придвигается ближе. Смотрит своими невозможными хитрыми глазами. — А вдруг я хотела ещё. На природе.