Фюрер как полководец

Дальнейшую разработку плана вели ответственные за разработку операции, поддерживавшие между собой тесную связь. Если возникали какие-то разногласия, вопрос отправлялся обратно в FHQ. В конечном счете туда подавался подробнейший план, рассматривавший проблему со всех сторон и содержавший предложения по составу частей и командиров, необходимым срокам подготовки и ориентировочным потребностям в материальных средствах. Только в случае подписания фюрером предложенного плана штаб оперативного руководства ОКВ готовил четкий приказ, в котором указывались задачи всех трех родов войск, включая сроки начала и окончания операции, организацию системы связи и докладов и т. п. Если приказ относился к нескольким видам вооруженных сил, то он готовился совместно с их штабами. На последнем этапе разрабатывались уже подробные приказы для нижестоящих штабов армий, дивизий, авиационных эскадр, флотилий и т. п.

Приказы, исходившие из гауптквартиры, были отмечены печатью строжайшей секретности. Командующие группами армий получали только ту информацию, которая имела отношение непосредственно к их действиям. Им запрещалось выяснять, что происходит на других фронтах и какова конечная цель операции. Сам Гитлер говорил: «Мне не нужно, чтобы генералы понимали меня, но я требую, чтобы они подчинялись моим приказам».

Однако уровень отдаваемых приказов был разным и не всегда высоким. С одной стороны, в них жестко указывались пути решения задачи, исключавшие творческую инициативу, с другой, конкретные формулировки зачастую давали возможность толковать их по-разному, формально не нарушая при этом никакой субординации. Этим нередко пользовались инициативные военачальники.

Понятно, что фронты Второй мировой войны были слишком огромны и фюрер попросту не успевал отдавать приказы, что особенно ясно обозначилось начиная с 1943 г. Это привело к тому, что при быстро меняющейся обстановке почти все они устаревали до того, как доходили до исполнителя! Как вспоминал генерал Шпейдель: «Обычно его приказы не соответствовали ситуации, сложившейся ко времени, когда они были получены».

У подробных указаний, которые Гитлер давал подчиненным, была и другая сторона. Лишение инициативы автоматически влечет за собой и снятие с подчиненных ответственности. Так, генерал Паулюс считал, что немецкое командование находилось под впечатлением некоего приказа фюрера, парализовавшего его волю. Этот приказ поступил в войска в октябре 1942 г.: «Ни один командующий группой армий, не говоря уже о командующих армиями, не вправе без моего личного одобрения сдать противнику не только ни один населенный пункт, но даже линию ходов сообщения». Любой отход теперь должен был согласовываться лично с Гитлером. Однако этот же приказ позволил генералам потом свалить всю вину за последующие поражения на Гитлера.

Впрочем, наказания за нарушения этого приказа были, если вообще были, как правило, довольно мягкими по сравнению с советскими. Во всяком случае, случаев расстрелов генералов не наблюдалось даже в конце войны. Так, генерал-лейтенант Кох за оставление без приказа г. Ровно весной 1944 г. сначала был приговорен к смертной казни, однако затем она была заменена разжалованием в майоры.

До осени 1941 г. фюрер довольно редко отдавал прямые приказы, ограничиваясь попытками убедить слушателей, чтобы те, «убедившись» в его правоте, сами осуществили намерения главнокомандующего. В дальнейшем Гитлер постепенно перешел к отдаче прямых приказов, не отказываясь при этом и от метода убеждения. К концу войны подобная система командования только развивалась, причем чаще всего вид приказа был такой: «Такую-то и такую-то позицию удерживать любой ценой!» Если же ситуация на фронте складывалась неблагоприятно, он считал это следствием невыполнения тех или иных распоряжений. Именно так фюрер объяснил причину провала наступления в Арденнах в декабре 1944 г. и контрударов в Венгрии в январе – марте 1945 г. Частое вмешательство Гитлера в проведение операций усиливало взаимное недоверие между ним и армейскими командирами и в конечном счете оказывало разрушительное воздействие на немецкие войска. Фюрер говорил Кейтелю, что тот должен проявлять недоверие буквально к каждому: «Я просто-таки обязан быть недоверчивым». Кессельринг говорил по этому поводу: «Подобная скрытая враждебность была могилой для всех проявлений инициативы, наносила ущерб единству нашего командования и приводила к бесполезной трате времени и сил».