Физика и музыка

Однако и ее владычеству настал предел. Эту королеву музыки погубили два соперника. В лице первого выступили собственные ее дети. Рожденные лютней простенькие, всем доступные гитары и мандолины постепенно подросли, возмужали и начали теснить свою знатную мать, показавшуюся рядом с ними чересчур громоздкой, сложной, безнадежно старомодной. А второй удар нанес маленький, да удаленький конкурент человеческим пальцам — смычок. Вооруженная им юная скрипка окончательно отняла корону у прославленной монархини. Что поделаешь, у каждой эпохи свои уши, свои вкусы.

РОЖДЕНИЕ ПРИНЦЕССЫ

Читатель помнит, что девятьсот лет назад неизвестный живописец славно потрудился над фресками в башне киевского Софийского собора. По всей видимости, художник был неравнодушен к музыке и эту греховную склонность решил увековечить на святой соборной стене. Так появилась фреска с флейтистом, о которой мы говорили раньше, и недалеко от нее — другая, не менее удачная. В круглом медальоне изображен лихой музыкант, сидящий на поджатых ногах и держащий на плече нечто весьма сходное со скрипкой, по струнам которой он вел смычком.

Прошли века. И, когда в Софийский собор заглянули летописцы скрипичного искусства, радости их не было конца. Под церковными сводами раздались возгласы:

— Инструмент прижат к плечу! Это великолепно!

— А посмотрите на смычок! Он прямой, как рапира!

Что ж тут особенного? В чем причины восторга? В том, что во всех более ранних изображениях смычковых инструментов — индийских раванастров, китайских хуциней, арабских ребабов — не было и намека на то, чтобы их при игре прикладывали к плечу, как это делают все нынешние скрипачи. Инструменты ставили на колени вертикально, но никогда не прижимали к шее.

А смычок? На всех более ранних изображениях он был выгнут, как лук. Прямой смычок (а значит, более легкий и подвижный) впервые появился именно на киевской фреске. Заметим заодно, что потом (уже в XVIII столетии) его стали даже выгибать в обратную сторону — к волосяной ленте, чтобы при случайных изгибах древка (трости) лента не ослаблялась, а натягивалась.

Киевская фреска была написана в конце XI века, а в Западной Европе похожие изображения стали рисовать в XVI веке: через пятьсот лет! И поэтому очень возможно, что Древняя Русь была родиной современного способа скрипичной игры.

Южные славяне издревле услаждали свой слух, «водя конским хвостом по овечьим жилам». Бродячие западноевропейские жонглеры переняли у славян примитивные смычковые фидели. Свои же, русские скоморохи давным-давно обзавелись трехструнными гудками (это слово поначалу не имело никакого отношения к фабричному свистку). А от гудков было рукой подать до скрыпиц — тех самых, которые клали на плечо.

К сожалению, на Руси «гудебные сосуды» жестоко искоренялись. Редко-редко, когда у владык случалось веселое настроение, ватаги народных музыкантов приглашались в кремлевские хоромы. Чаще мудрость царей и святость патриархов вели к тому, что мастера-«домерщики» и скоморохи-«гудошники» ставились на одну доску с ворами. Воеводам рассылались монаршие веления вроде такого: «А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные бесовские сосуды, то все велеть вынимать и, изломав те бесовские игры, велеть сжечь». Сама Москва подавала пример диким музыкальным погромам. Несчастные музыканты безжалостно изгонялись, инструменты возами свозились в Замоскворечье и предавались огню.

Мастера «гудошного» промысла, понятно, стали уходить подальше от такого «гостеприимства». Все больше музыкальных умельцев объявлялось в польских землях, во Франции, Италии. Там родичи наших гудков завели себе «талию», вроде гитарной, и дали начало ныне забытым многострунным виолам, которые пришлись по вкусу средневековым аристократам изысканной нежностью звука. А потом и простой народ Европы получил отличный музыкальный подарок — четырехструнную голосистую чудесницу-скрипку.

КОМНАТА В КРЕМОНЕ

Свое совершеннолетие принцесса скрипка справила в XVIII веке в тихой, солнечной Кремоне.

На окраине этого маленького североитальянского городка стоял трехэтажный деревянный дом. Под самой крышей — комната, уставленная деревянными досками и брусками. На стенах и к потолку подвешены шейки, деки, грифы. На подоконнике — бутыли с густыми жидкостями, столярные инструменты.