Физиогномика и выражение чувств

Какая женщина, войдя в бальный зал или в ложу театра и услыхав вызванный ее появлением шепот восхищения или увидев, что все глаза и бинокли направлены на нее, не обрадовалась бы этому? Не осуждаем же мы полководца, если краска удовольствия вспыхнет на его лице в то время, когда при его победоносном возвращении с поля битвы целый народ встречает его кликами одобрения и восторга? Признаем и радость, охватывающую поэта или композитора, видящих, что целая толпа увлечена и опьянена стихотворениями или мелодиями, созданными их вдохновением.

Итак, слава женщин – их красота. Красота – те чары, которыми женщины пленяют мужчин. Они это знают и молча упиваются этим своим счастьем, смакуя его капля за каплей, не теряя ни одной из них, подобно жаждущему в пустыне, среди необозримых песков, вдруг нежданно обретающему в оазисе прохладный, серебристый источник, из которого он начинает жадно пить.

Добродетельная женщина, красивая и любимая, не станет, конечно, прислушиваться к вздохам, просящим о любви, обращенным к ней со всех сторон. Не отвечая на них ни малейшей взаимностью, она просто напросто слышит эти вздохи и спешит положить их к ногам того человека, которого любит. Добродетельная женщина счастлива тем, что она красива, что все считают ее красивой. Она гордится тем, что может эти свои победы в виде должной дани поднести боготворимому ею жизненному спутнику. «Я красива, – говорит она себе, – все мною восхищаются, но я принадлежу ему одному».

Но если женщина, на каждом шагу вызывающая желания, вздохи и любовь, не очень счастлива или совсем не счастлива, если спутник ее жизни из любви ее сотворил себе как бы хлеб, которым питается без всякого уже восторга, без всякой благодарности; и если он обманывает, часто повторяя ей, что она хороша, прекрасна, тогда женщина начинает желать нечто большего, чего-то другого и, конечно, в толпе своих поклонников она скоро найдет того, кто даст ей это нечто.

Впрочем, в этой области некрасивые женщины грешат куда чаще красивых. Последние удовлетворяются большей частью тем, что ими все восхищаются и что они таким образом вбирают в себя сладость вызванного ими фимиама любви. Напротив, некрасивые женщины просто в отчаянии от того, что им никогда не приходиться слышать ни шепота восторга, вызванного их появлением, ни вздохов любви, ни желаний. И вот они кокетством, разного рода ухищрениями стараются приобрести себе поклонников. Муж, например, выбрал себе некрасивую жену из-за ее приданого или по иным соображениям, но она не может отказаться от чарующих плодов древа познания добра и зла; ей так страстно хочется, прежде чем умереть, чтобы кто-нибудь горячо полюбил ее ради нее самой, чтобы и у нее нашелся пылкий, восторгающийся ею возлюбленный.

Красивы ли женщины или некрасивы, но все они непременно наблюдают друг за другом и завидуют друг другу: «Если такая-то, кроме мужа, имеет еще друга, то чем же я хуже ее? Разве я менее красива, менее ее достойна внимания»? Стремленье к подражанию становится таким образом соучастником зависти. Делать то, что делают другие – свойственно не только стаду баранов, но и большинству животных, обитающих на нашей планете, и прежде всего человеку. Одна и та же женщина, смотря по тому, родилась ли и выросла ли в нравственной среде, в которой измена мужу оказывается лишь исключительным явлением, или же, напротив, в другой среде, где неверность чуть ли не общее правило, – остается верной в первом случае и будет неверной во втором.

Нужно обладать очень сильной натурой, чтобы сохранить чистоту в среде развратной и относящейся легко ко всем вопросам любви.

Один грех порождает и влечет за собой другие, и так до бесконечности. Об этом печальном явлении мы почти всегда забываем, когда преступаем обязанности человека и гражданина. Каждый из нас дышит той атмосферой, которая его окружает; но каждый из нас в то же самое время и создает эту самую атмосферу, ту нравственную область, в которой все мы живем. Добродетельная женщина бессознательно является учительницей добра среди своих сестер, своих подруг. Напротив, неверная, развратная женщина учит и других пороку и измене. К несчастью, влияние второй гораздо более сильно, чем влияние добродетельной женщины. Итак, женщина часто грешит из чувства подражания. Раз совершен первый грех, совершить второй уже легче, третий еще легче, и так далее, до бесконечности. Кто возьмется сосчитать все неверности, все измены женщины, если она уже однажды решилась быть одной из тех, которых принято называть женщинами легкого поведения? Этим, на наш взгляд, слишком мягким и снисходительным именем, обыкновенно, принято называть женщин, повинных в адюльтере особенно тогда, когда они молоды и красивы.