Физрук

Наверное, я и сам был виноват. Не учел, что кроме работы, присутствующих ничего не объединяет. У нас с Карлом, правда, есть наша киностудия, проблемы которой не интересны остальным. Петр Николаевич охотно говорит на исторические темы, но его тоже не слишком поддерживают. Разуваев с удовольствием бы потрепался о новинках западной рок-музыки, но боится раскрыть свой интерес перед остальными. Витек вообще оживлялся лишь тогда, когда речь заходила о вещах сугубо прикладных. К тому же, он был единственным из нас, кто пил только чай. А военрук сожалел, что нет гитары и порывался спеть, но его не поддержали. И тут меня осенило.

— Друзья! — обратился я к гостям. — У меня идея… Давайте поиграем!

— Если в карты, то я пас! — откликнулся директор.

— В города? — хмыкнул военрук.

— В шахматы? — с надеждой поинтересовался историк.

— Ни первое, ни второе ни в третье, — ответил я всем троим. — В детектив!

— Любопытно, — проговорил преподаватель немецкого.

— Это как? — буркнул трудовик.

— Я сейчас объясню, — пообещал я. — Один из нас будет играть преступника, но кто именно — никто из вас до поры, до времени знать не должен. Остальные свидетели и сыщики. Преступник не имеет права себя выдавать. Более того — он может оказаться как среди свидетелей, так и среди сыщиков. Всю правду знать буду только я, и соответственно мне решать, насколько успешно проведено следствие… Ну что, коллеги, попробуем?

Коллеги одобрительно закивали и даже подняли рюмки, дабы выпить за эту идею.

— Тогда я выйду на кухню, а вы будете приходить ко мне по одному. И просьба, не только преступник, но и другие не должны без моего разрешения рассказывать о том, что услышит от меня.

И я отправился на кухню. Первым пришел Рунге.

— Карл, — обратился я к нему. — Прости, но преступником будешь ты.

— Да уж, удружил, — усмехнулся он.

— Это самая сложная роль, — продолжал я. — Тебе придется изображать одного из сыщиков, следовательно — заводить следствие в тупик, но при этом, по возможности, оставаясь вне подозрений.

— Понятно. Постараюсь оправдать.

— Уверен, что у тебя получится. Позови следующего.

Он ушел и следом появился Разуваев.

— Пал Палыч, — сказал я ему. — Вы наш главный сыщик… Комиссар Мэгре…

— Это потому, что я — директор?

— Это потому, что вы из нас самый опытный, — не моргнув глазом, польстил я ему. — К тому же — бывший военный разведчик.

— Хорошо, — кивнул он.

— Под вашим началом будет два помощника. Ваша задача суммировать все, собранные показания и сделать выводы. Ну и вывести, в конце концов, преступника на чистую воду.

— Сделаю, что смогу.

— Тогда позовите следующего.

Третьим появился Петров.

— Гриша, ты назначаешься сыщиком, вернее — помощником главного сыщика.

— Понял. Буду стараться, — откликнулся он.

— Зови следующего.

Следующим пришел Трошин.

— Вам, Петр Николаевич, быть свидетелем, — сообщил ему я.

— Хорошо.

— Ну тогда позовите Виктора Сергеевича. Он единственный, не охваченный.

Курбатова я тоже назначил свидетелем. Мы с ним вдвоем вернулись в большую комнату, и я обратился уже ко всем присутствующим:

— Итак, коллеги, у нас три сыщика и три свидетеля. Сыщики — Пал Палыч, он босс, и два его помощника — Григорий Емельянович и Карл Фридрихович. Свидетели, соответственно — Петр Николаевич, Виктор Сергеевич и ваш покорный слуга. Один из нас — преступник. Задача сыщиков его изобличить. Для того, чтобы это сделать, сыщики должны рассмотреть показания свидетелей и сделать на их основании выводы, относительно личности подозреваемого… Теперь трое сыщиков должны удалиться на кухню, куда потом они будут вызывать свидетелей и допрашивать их по одному. Будете ли вы, товарищи сыщики, делать это по очереди или все вместе — решать вам. Если по очереди, то не задействованные в допросе должны вернуться сюда. Если вопросов нет, прошу сыщиков покинуть комнату.

Разуваев, Рунге и Петров поднялись и ушли на кухню. А я заговорил с Курбатовым и Трошиным:

— Коллеги, смотрите, каждый из нас должен противоречить в показаниях двум другим. Нас шестеро, следовательно, есть шесть вариантов того, кто может быть преступником. Я не напрасно просил не сообщать подробности моего разговора с каждым из вас. То есть — мы все, по отношению друг к другу, подозреваемые. Теперь вы должны выбрать себе по два подозреваемых, и намеренно смешать приметы их внешности, но не свидетельствовать против себя. Эти приметы вы должны назвать следователям, но больше никому. Вопросы?

— А как поступите вы, точно зная, кто преступник? — поинтересовался историк.

— Точно также — смешаю приметы внешности двух подозреваемых по своему произвольному выбору. Даже если я сознательно внесу в свои показания приметы преступника, это не сделает их более информативными, чем ваши. Ведь ни я, ни вы не будете знать, кто из нас на кого показывает.

— Хитро придумано! — хмыкнул трудовик.

— Вы пока думайте, а я пойду пообщаюсь с сыщиками.

И я отправился на кухню. Сыщики вопросительно на меня воззрились.