Физрук-8: назад в СССР (СИ)

Видимо, разрешение последовало. Шаг назад и в сторону, приглашающий жест, выдающий генетическую связь с предками — лакеями или половыми. Я, постукивая палочкой — въевшаяся в кровь привычка изображать старика — прошел в кабинет товарища майора. Ничего не неожиданного — шкафы, сейф, полированный, но ободранный стол, мягкие стулья. Сам майор — выправка, широкие плечи, ручища, проницательный, впрочем, умный взгляд. Седая щеточка усов. Залысины. Цивильный костюм, который изо всех сил старается не выглядеть кителем без погон. Майор поднялся из узкого для него кресла, протянул ладонь, заскорузлую, рабоче-крестьянскую.

— Зорин, Константин Павлович.

— Третьяковский, Евграф Евграфович.

— Прошу вас, садитесь, Евграф Евграфович, — откликнулся майор и уже другим тоном пробурчал подчиненному: — Ты пока свободен, капитан.

Жихарев хрустнул каблуками, испарился, не слышно притворив дверь. Я опустился на предложенный стул, сложил руки горкой на рукояти трости, вопросительно воззрился на майора.

— Может быть чайку? — осведомился тот.

— Не откажусь, — отозвался я и не удержался, ввернул: — Чайку мне в вашем учреждении еще не предлагали.

— Да, да, — рассеянно покивал майор. Поднял трубку одного из трех телефонов. — Раечка, принесите нам чаю. Спасибо.

— Пока суть да дело, Константин Павлович, я хотел бы знать, почему меня задержали?

Морщины на широком лбу майора прижались друг к дружке, словно детишки в грозу.

— Не задержали, а пригласили, Евграф Евграфович.

— Могли бы пригласить повесткой. Я гражданин законопослушный.

— По ряду причин — не могли, — сообщил майор. — Через некоторое время, вы узнаете — почему.

Я поерзал, поудобнее устраиваясь на стуле — мне стало интересно. Вновь бесшумно распахнулась дверь — вошла девушка, видимо, та самая Раечка. Я привычно охватил ее взглядом с головы до ног и привычно разочаровался — не похожа на мою покойную жену. Раечка выставила на стол две чашки на блюдцах, розетку с конфетами, благосклонно выслушала благодарность начальства, и ретировалась.

— Угощайтесь!

Кивнув, я подвинул чашку к себе, бесцельно поболтал ложечкой. Запах был хороший, значит, и чай не из продмага.

— Ну так я слушаю вас, Константин Павлович.

Майор госбезопасности с великокняжеским именем, выложил перед собой пухлую папку — поверх чашки я полюбопытствовал: не мое ли, гражданина Третьяковского, дело? — но не разобрал то, что бы написано на клапане. Ладно, все что мне надо знать, с точки зрения товарища майора, до моего сведения доведут, а то, что не надо — я все равно не узнаю. Зорин делиться со мною чем-то ни было, не спешил. Открыв папку, он мучительно долго листал ее и, наконец, сказал:

— Я предлагаю вам, Евграф Евграфович, сотрудничать с нами.

Мне показалось, что я ослышался. Мне, опытному зэку с двумя отсидками предлагают стать стукачом? Да не рехнулись ли в этом ведомстве часом?

— Вот именно мне?! — произнес я вслух. — С моей биографией?

— А что не так с вашей биографией? — спросил Зорин. — Возьмем, например, список ваших профессий… — Он снова полистал папку, которая, оказалась все-таки моим делом. — Актер второго состава в Художественном театре, инженер на строительстве Днепрогэса, редактор газеты «Кузница и пашня», преподаватель физики и истории в школе, препаратор палеонтологической экспедиции, приемщик утильсырья, натурщик во ВХУТЕМАСе… Хорошая советская биография!

— А то, что я, так сказать, подвергался?

— Ну и что? — спросил майор. — Мой отец, например, тоже был арестован в тридцать седьмом и получил пятнашку, это не помешало ему впоследствии выйти в отставку в звании генерал-майора КГБ.

— Тогда вы тем более, должны понимать, что предлагать бывшему зэку стучать — это мягко говоря неосмотрительно…

Зорин покачал головой.

— Боюсь, вы неверно меня поняли, Евграф Евграфович, — сказал он. — Рядовой сексот или, выражаясь вашей терминологией «стукач» Третьяковский нам не нужен. Тем более, что в моем ведомстве таковых не держат.

— Пилюлю пытаешься подсластить, начальник, — с усмешкой произнес я.

— Нет, — ответил он. — Я лишь прошу отнестись к моему предложению серьезно.

— Я постараюсь, но мне нужна дополнительная информация.

— Разумеется. Мы потому к вам и обратились, что вы умеете осмысливать информацию разной сложности и делать из нее удивительные выводы…

— Благодарю, но если можно — ближе к делу.

— Вы знаете о существовании такого города, как Литейск?

— Конечно, — не стал отрицать я. — С некоторого времени там живет мой родной брат-близнец Миний Евграфович. Он считает, что лучше быть литературным классиком в провинции, чем третьеразрядным литератором здесь, в Москве.

— Разумный подход, — сказал майор, от которого не укрылось раздражение в моем голосе. — И нам он более чем на руку.

— Если вы копаете под моего братца, которого я, да, недолюбливаю, то вам я ничем помочь не могу. Родная кровь не водица, какие бы внутри семьи ни возникали разногласия.

— Нет-нет, к вашему брату мое предложение отношения не имеет. Говоря о том, что факт его проживания в Литейске нам на руку, я имел в виду совсем иное.

— Что же?