Флагман штурмовой авиации

Отвлекающий маневр удался. Драченко набрал высоту, перевел самолет в стремительное пикирование и ударил по штабному зданию эрэсами. Другие экипажи, сделав заход, сбросили на цель бомбы. Штаб был разбит, от прямых попаданий бомб сгорели и несколько штабных машин с антеннами, мотоциклы охранников.

В эти дни полностью раскрылся талант воздушного снайпера и разведчика из 144-го гвардейского полка лейтенанта А. Расницова.

…Его машина упрямо шла сквозь зенитный огонь в сторону чехословацкой границы. Там в одном из районов было замечено движение танков противника. Следовало точно установить их сосредоточение. Ведомый Расницова лейтенант Захаров летел за командиром, будто привязанный невидимой нитью.

Лейтенант Расницов прижался к земле и несколько раз прошел над рощами, но враг молчал, словно его и не было. По времени уже пора было возвращаться, но тут Анатолий все же обнаружил едва заметный след.

— Похоже, что кто-то тащил деревья, заметал следы ветвями, — объяснил Расницов напарнику свою догадку. — А ну-ка, развернемся, проверим наши подозрения.

Набрав высоту, «илы» стремительно ринулись на штурмовку и сбросили бомбы на рощу. В ту же секунду небо покрыли серовато-бурые облачка разрывов, во все стороны брызнули снарядные осколки.

Сообщив разведданные на командный пункт, ведущий вызвал подмогу, а сам провел новый заход.

Но что это?.. За хвостом машины ведомого тянулся шлейф дыма, густел на глазах.

— Прямое попадание, — сообщил ведомый.

— Попробуй набрать высоту, тяни к своим! — приказал по рации Расницов.

Кое-как пересекли линию фронта. Машина Захарова кренилась, ее неудержимо тянуло к земле.

— Прыгай! Немедленно… Приказываю! — распорядился Расницов, но ведомый почему-то медлил, по-видимому, его ранило.

Последнее, что увидел Анатолий, была попытка Захарова открыть фонарь. Сделать это летчик не смог. Самолет резко клюнул носом, пошел вниз и врезался в землю…

Вот так, случалось, горели наши гордые краснозвездные машины, а в них гибли мои дорогие товарищи, что еще вчера, сегодня, час или два назад шутили, смеялись, пели песни, писали письма родным, любимым, жили мечтой о скорой встрече с ними, о победе…

Мне не раз приходилось докладывать командиру корпуса о потерях в личном составе, и он весьма остро переживал каждую скорбную весть.

Выслушав мой доклад о гибели замполита 155-го гвардейского штурмового авиаполка подполковника С. Мельникова, Рязанов отвернулся, чтобы скрыть повлажневшие глаза. Я понимал, зная железную волю и выдержку командира, как тяжело у него на душе.

Это случилось 13 сентября. Кавалер ордена Александра Невского подполковник Мельников повел группу штурмовиков в район Змигруд-Новы. Огонь зенитных батарей был настолько плотным, что, казалось, не было клочка в тебе, которое не прошивали бы снаряды. И все же экипажи выполнили свою боевую задачу. Но экипаж Мельникова не вернулся домой. Его «ил» был сбит прямым попаданием снаряда и врезался в землю…

Фронтовые политработники… Они всегда были четью, совестью, душой сражающихся частей и подразделяй. Их беззаветное мужество, стальная выдержка, неиссякаемая вера в победу являлись ярким примером как для коммунистов, так и для беспартийных.

В известной книге Олеся-Гончара «Знаменосцы» есть замечательные слова о политработнике: «Он… будто мать в семье. Естественно, что мать должна всех утешать, выслушивать, лечить, наказывать и пестовать, сама никогда не сваливаясь с ног. Она до того привычная и родная, что ее не всегда и замечаешь, и только когда ее не станет, сразу поймешь, что она значила…»

Гибель Мельникова — воина исключительной храбрости и человека замечательного сердца — потрясла всех нас.

Прошли годы. Но память о боевом побратиме сохранилась в сердцах соратников. Ветеран войны Михаил Петрович Одинцов, будучи уже генерал-полковником авиации, дважды Героем Советского Союза, заслуженным военным летчиком СССР, вспоминал в одной из своих публикаций: «Никакими формами, никакими предписаниями и правилами невозможно искусственно заменить влияние личности. Довелось, друзья, и мне за время службы в авиации встречать людей, оказавших огромное влияние на мое становление. Одним из них был заместитель командира нашего полка по политчасти гвардии подполковник Сергей Фролович Мельников. Умудренный летчик, он учил нас словом и делом. Был немногословен и, когда случалось оказываться в тяжелых условиях, говорил: „Знаю и вижу, что трудно. Но — надо! Будешь делать, как я. Полетим вместе…“».[30]

…Над степью кружила метель. Лишь изредка сквозь ее густую сетку проглядывала земля. Внизу поблескивало изувеченное взрывами железнодорожное полотно, чернели развалины станции, а дальше — белела голая равнина, кое-где покрытая редким кустарником. Штурмовик шел вдоль шоссе на бреющем, экипаж цепко просматривал каждый метр местности. А вот и танковая колонна. Не заметить ее было нельзя.