Фламандская доска

— У меня есть кое-какие связи. Люди, способные вывезти из страны все, что угодно. Вот я и сказал Менчу, что неплохо бы свистнуть ван Гюйса. Сначала она просто взбесилась: орала на меня, ругалась, все толковала, что вы с ней подруги, ну и так далее… Потом поняла, что тебе от этого вреда не будет. Страховка покрыла бы все, что надо, а что касается процента, который ты должна была получить от продажи картины… ну, тут мы что-нибудь придумали бы. Потом.

— Я всегда знала, что ты абсолютный сукин сын, Макс.

— Да. Возможно. Но это не имеет никакого значения… Главное то, что Менчу приняла мой план. Она должна была сделать так, чтобы ты привезла ее к себе. Пьяную, накачанную… ну, в общем, ты знаешь. Правда, я и не предполагал, что она так здорово справится с этой ролью… На следующее утро, когда ты уйдешь, я должен был позвонить — узнать, все ли в порядке. Так я и сделал, а потом поехал к тебе. Мы упаковали доску таким образом, чтобы не было заметно, что это она. Менчу дала мне ключи, я взял их… Я должен был поставить машину внизу, на улице, и вернуться за ван Гюйсом. А после того, как я уйду с картиной, Менчу должна была задержаться, чтобы устроить пожар.

— Какой пожар?

— У тебя дома. — Макс нехотя усмехнулся. — Это входило в программу. Мне жаль…

— Что?!.. — Хулия, возмущенная, потрясенная, ударила кулаком по столу. — И ты еще смеешь… Ах, Боже мой, какое благородство!.. — Усилием воли взяв себя в руки, она обвела глазами стены, чтобы немного успокоиться, затем снова посмотрела на Макса. — Вы оба, наверное, просто с ума сошли: нормальным такого не придумать.

— Мы были в здравом уме и продумали все до мелочей. Менчу инсценировала бы какой-нибудь несчастный случай: ну, скажем, не очень хорошо загасила окурок — с кем не бывает? А при таком количестве растворителей и красок, как у тебя там… Мы решили, что она постарается выдержать у тебя в доме как можно дольше, а потом выскочит, задыхаясь, вся в дыму и в истерике, и начнет звать на помощь. Как бы скоро ни приехали пожарные, полдома успело бы выгореть дотла… — Он как-то виновато пожал плечами, словно извиняясь за то, что все вышло не так, как было запланировано. — И никто на свете не сумел бы доказать, что ван Гюйс не сгорел вместе со всем остальным. Ну а потом — сама можешь догадаться… Я собирался продать картину в Португалии владельцу одной частной коллекции, с которым у меня уже бывали дела… Помнишь, как мы встретились с тобой на рынке? Так вот, как раз перед этим мы с Менчу переговорили с посредником… Конечно, Менчу пришлось бы отвечать за пожар, устроенный в твоем доме, но, поскольку это считалось бы несчастным случаем, да к тому же вы с ней подруги, вряд ли ей бы сильно досталось. Ну, был бы крупный разговор с домовладельцами, ну, заплатила бы сколько-нибудь — вот и все. А с другой стороны, она говорила, что просто мечтает увидеть, какую рожу состроит Пако Монтегрифо.

Хулия недоверчиво покачала головой.

— Менчу была неспособна на такое.

— Менчу была способна на все, — возразил Макс. — Так же, как и мы с тобой.

— Ты просто сволочь, Макс.

— Теперь уже это не имеет никакого значения. — Макс прикрыл глаза, опустил плечи. — Важно вот что: у меня ушло примерно полчаса на то, чтобы пригнать машину и поставить ее на твоей улице. Помню, туман был густой, я никак не мог найти, где припарковаться, и все время смотрел на часы: а вдруг тебе взбредет в голову вернуться пораньше… Было, наверное, около четверти первого, когда я снова поднялся к тебе. На этот раз не звонил: открыл сам, твоими ключами. Менчу лежала в прихожей — лицом вверх, глаза открыты. Сначала я подумал: наверное, просто сдали нервишки, вот и хлопнулась в обморок. А потом, когда наклонился, увидел этот кровоподтек на горле… Она была мертва, Хулия. Мертва… еще совсем теплая… Я чуть не рехнулся от страха. Я понял, что, если позвоню в полицию, мне потом придется долго объясняться… Так что я швырнул ключи на пол, закрыл дверь и бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки. Думать о чем-то я был просто неспособен. Ночь проторчал в какой-то гостинице: от ужаса глаз не сомкнул, только ворочался с боку на бок. Утром рванул в аэропорт… Что было дальше, ты знаешь.

— Когда ты видел Менчу мертвой, картина была еще там?

— Да. Это было единственное, на что я взглянул, кроме… кроме нее… Доска лежала на диване, завернутая в газеты и обмотанная клейкой лентой, я сам ее туда положил. — Макс с горечью усмехнулся. — Но забрать ее мне не хватило смелости. И без нее, подумал, проблем достаточно.

— Но ты говоришь, что Менчу лежала в прихожей, а мы-то нашли ее в спальне… Ты видел платок у нее на шее?

— Не было у нее никакого платка. Просто голая шея и кровоподтек. Ее убили ударом по горлу, по самому кадыку.

— А бутылка?

Макс раздраженно дернул плечом.