Фламандская петля

Лейтенанту очень хотелось спросить, почему Стас оказался в Малинниках, но Стрельников еще раз поблагодарил его и отключился. Ни повода, ни полномочий для другого звонка у Дмитрия не было, и он с сожалением вздохнул. Впрочем, бизнесмена даже не было в стране, когда произошло убийство, вряд ли он знал, куда в тот день отправился его непутевый сын. Однако сидеть и спокойно ждать, пока московские коллеги безуспешно разыскивают преступника, Дима не мог. Сейчас ему казалось, что ответ кроется здесь, в Малинниках, и найти этот ответ может только он сам.

* * *

Роман Поклонников шинковал капусту на засолку. В маленькой кухне было душно, несмотря на распахнутое настежь окно. По спине Романа сползали струйки пота, противно щекоча кожу. Оборчатый передник жены едва прикрывал край синих семейных трусов, к босым ногам то и дело прилипала жесткая капустная стружка, слетавшая на пол с разделочной доски. Роман орудовал длинным ножом со странным удовольствием. Пряный запах щекотал ноздри, из комнаты доносился звонкий голосок сына и тихий, воркующий – жены.

Примирение стоило Роману больших усилий. Нет, Света его не простила. Пока не простила, но он знал, что выиграл эту битву за свою семью, ведь то, что жена осталась, было для него самым ярким свидетельством ее любви. «Время, сынок, – сказала ему по телефону мама. – Дай ей время, и все наладится. Если, конечно, ты больше не станешь гулять кобелиной». Гулять? Сейчас глупый и совершенно ненужный секс с Виолеттой казался Роману непонятным умопомрачением. Но оправдывать себя он не собирался. После того как едва не потерял то, что действительно любил, что-то в голове со щелчком встало на место. Жена и маленький сын – вот что отныне составляло его маленькую вселенную. А остальное хотелось забыть, как страшный сон.

Звонок в дверь не заставил его прерваться. Острый нож продолжил с хрустом входить в обкромсанный бок бледного кочана, оставляя за собой стопочку узких капустных лент.

– Рома, это к тебе, – заглянула в кухню жена.

Он оглянулся через плечо, и рука с ножом замерла. На побледневшем лице Светланы отражался неподдельный испуг.

* * *

Решение обратиться к Поклонникову вызвало у лейтенанта жаркий спор с самим собой. «Совесть у тебя есть? – вопрошал внутренний голос. – При чем здесь совесть? – пытался отбиться другой, более хладнокровный. – Из-за тебя человека весь поселок проклинал, за решетку засадили!»

– Задержали только, – возразил лейтенант вслух и осекся, заметив удивленный взгляд мамы.

– Прости, ма, это я не тебе, – пробормотал Дима и чуть ли не бегом ретировался из кухни.

В том, что Роман не встретит его с распростертыми объятиями, Дима не сомневался, но его собственные чувства, как и чувства несчастного Поклонникова, имели куда меньший вес по сравнению с чувствами родителей Ники, таявших от горя в соседней с физруком квартире. Так что, наплевав на сомнения в этичности своего визита, Дима отправился в Панельки.

Дверь открыла жена Романа.

– Вы? – прошептала она и замерла, уронив руки.

– Простите, – стушевался лейтенант, – Роман дома?

Молодая женщина кивнула и попятилась, позволяя Диме пройти в прихожую, а сама толкнула кухонную дверь плечом, навалилась всем весом, будто ей стало трудно удерживать равновесие, и на минуту исчезла за ней.

Поклонников выскочил в коридор, и участковый сделал шаг назад. В поясницу впилось ребро высокой тумбы, занимавшей угол крохотной прихожей.

Босой, в нелепом переднике с торчащими из-под него мускулистыми волосатыми ногами, с перекошенным от ярости лицом и ножом, хищно нацеленным куда-то в область Диминого горла, Роман был страшен. И смешон.

В следующий миг лейтенант увидел, что рука Романа дрожит, на покрасневшем лице трясутся губы и он пытается, но никак не может выговорить что-то. Скорее всего, гневное и оскорбительное.

– Вон! – наконец сорвалось с губ Поклонникова. – Из моего дома – вон! Из нашей жизни!

Дима понимал Романа и в какой-то мере даже ему сочувствовал, но только грустно покачал головой.

– Не могу. Я пришел потому, что здесь никто, кроме вас, не разбирается в альпинизме. Мне нужна помощь, Роман. Вы ведь хотите, чтобы убийца Ники был найден?

– При чем здесь… – почти выкрикнул Поклонников, продолжая угрожающе направлять нож в сторону участкового. – Идите вы со своими вопросами! С меня хватит!

– Роман, Ника была вашей ученицей. Ее родители – ваши соседи. Вам с ними по одной лестнице ходить, зная, что могли помочь и не стали…

– Я сказал, уходи, – внезапно перешел на ты физрук, опуская руку с ножом. – Не могу тебя видеть…

– Хорошо, – согласился Дима, но с места не сдвинулся, просто не мог уйти.

Оказалось, что он пришел к Поклонникову не только за информацией. А может быть, и не столько за ней. Он смотрел в опустошенное схлынувшим гневом лицо Романа и пытался подобрать слова к внезапно охватившему его чувству вины.

– Я хочу… хотел извиниться. – Продолжение застряло в горле. Дима потер взмокшую от жары шею и тоже перешел на ты: – Знаешь, Роман, от ошибок не застрахован никто.

Поклонников дернулся, но лейтенант не дал его гневу взорваться снова.