Фланкер

— Да, ты.

— Но на что я вам нужен?

— Я скажу тебе: беру тебя с собой затем, что знаю, что ты очень уважаем в монастыре и имеешь свободный пропуск в него во всякое время.

— Боже мой! Как можно, кабальеро! — воскликнул несчастный.

— Без возражений, торопись — или я немедленно всажу тебе пулю в лоб.

Глухой стон вырвался из груди несчастного Саладо; он оглядел всех замаскированных отчаянным взглядом и был вынужден повиноваться.

От домика старика до монастыря было всего несколько шагов, дон Торрибио обратился к пленнику, полумертвому от страха:

— Слушай, приятель, вот мы и пришли, открой нам теперь двери.

— Но, ради неба, — воскликнул старик, еще пытаясь сопротивляться, — как я могу это сделать? Подумайте, я не имею никаких средств к тому…

— Слушай, — сказал повелительно дон Торрибио, — ты понимаешь, что у меня нет времени спорить с тобой. Или ты проводишь нас в монастырь и получаешь этот кошелек со всем, что в нем есть, или, если не хочешь провести нас, — добавил он, спокойно вынимая из-за пояса пистолет, — я тотчас раздроблю тебе голову!

Холодный пот выступил на висках у старца; он очень хорошо знал разбойников своей родины, чтобы сомневаться в исполнении их обещания.

— Ну что же! Решился ли ты? — спросил дон Торрибио, взводя курок пистолета.

— Погодите, кабальеро, не шутите этим, я попробую.

— Чтобы вернее удалось, вот тебе кошелек, — сказал дон Торрибио.

Старик с неимоверной радостью схватил его и медленно направился к двери в монастырской стене, раздумывая, каким бы образом он мог честно заработать подаренную сумму без личного риска — задача, которую, признаемся, нелегко было разрешить.

ГЛАВА VIII. Темная история (окончание)

Старик наконец решился. Вдруг счастливая мысль мелькнула у него в голове, и с лукавой улыбкой он приподнял молот, чтобы стукнуть в дверь. В ту минуту, когда он хотел опустить его, дон Торрибио удержал его руку.

— Что такое? — спросил Саладо.

— Одиннадцать часов давно уже пробило, все спят или должны уже спать в монастыре, не лучше ли испробовать другое какое средство?

— Вы ошибаетесь, кабальеро, — ответил старик, — привратница не спит.

— Ты уверен?

— Еще бы! — уверенно сказал старик, уже составивший план действий и боявшийся теперь, чтобы этот человек не изменил своих намерений и не вздумал взять деньги обратно. — Монастырь Бернардинок открыт и днем и ночью для тех, кто идет в него за лекарствами. Предоставьте действовать мне.

— Делай как знаешь, — ответил начальник шайки, отпуская его руку.

Саладо не заставил повторять разрешения, он поспешил опустить тяжелый молот, громко стукнувший по медному гвоздю. Дон Торрибио с товарищами плотно прижались к стене.

Через минуту окошко в двери отворилось, и в отверстии показалось сморщенное лицо привратницы.

— Кто ты, брат мой? — спросила она дрожащим и заспанным голосом. — Зачем стучишься ты в монастырь Бернардинок в такой поздний час?

— Пресвятая Дева Мария! — воскликнул Саладо с лицемерным видом.

— Да успокоит тебя Бог, брат мой, разве ты болен?

— Я бедный рыбак, знакомый тебе, сестра моя, душа моя погружена в большое горе.

— Как зовут тебя, брат мой? Голос твой мне очень знаком, но ночь так темна, что я не могу разглядеть твое лицо.

«Надеюсь, что ты и не увидишь его», — подумал Саладо, и громко прибавил:

— Я — сеньор Темиладо, рыбак, который держит трактир на пристани Платерос.

— А-а! Узнаю тебя, брат мой. Что же тебе надо? Говори поскорее.

— Ах, сестра! Моя жена и двое моих детей заболели. Достойный отец, францисканец, прислал меня попросить у вас три бутылки вашей чудотворной воды.

Мы должны заметить, что в Мексике каждый монастырь приготовляет свою чудотворную воду, рецепт который старательно скрывается; вода эта, как говорят, излечивает все болезни, поэтому, понятно, стоит очень дорого, и монастырский доход значительно увеличивается.

— Христос мой! — воскликнула старуха, у которой глаза разгорелись при таком непомерном требовании. — Три бутылки!

— Да, сестра. Я прошу у тебя позволения войти присесть; я шел так быстро, болезнь жены и детей так встревожила меня, что я едва стою на ногах.

— Бедный человек! — воскликнула сострадательная привратница.

— Да, сестра, ты окажешь действительное благодеяние.

— Сеньор Темиладо, осмотритесь, прошу вас, хорошенько, нет ли кого еще на улице, мы живем в такое дурное время, что должны быть очень осторожны.

— Никого нет, сестра, — ответил старик, делая знак разбойникам быть готовыми.

— Тогда я открываю.

— Бог вознаградит тебя за это, сестра.

— Аминь! — сказала она набожно.

Послышалось бряцанье ключа в замке, потом визг отодвинутой задвижки, и дверь наконец приоткрылась.

— Входи скорей, брат мой, — проговорила монахиня. Но Саладо осторожно попятился назад, и на его месте возник дон Торрибио.

Он тотчас же бросился на монахиню, не дав ей времени разглядеть себя, схватил ее за горло и, сдавив его, как щипцами, сказал ей на ухо: