Flashes

Кончиком пальца Элеонора закружилась у краешка ее темных глубин, и Марта вообще позабыла обо всем на свете. Это был секс – изнуряющий, мощный, выносящий душу и мозг секс – и она так хотела кончить, что заорала бы в голос, если это не случилось бы прямо сейчас.

Бедра Марты зажали руку Элеоноры между собой и ее сводящим с ума бедром, окутывая ее пальцы горячечной, жаркой влагой. Элеонора приподняла ее, скользнула внутрь еще одним пальцем, и Марту внезапно охватил стремительный, испепеляющий огонь. Каждый нерв в ее теле превратился в бикфордов шнур, выжигая и взрывая все на своем пути. От собственного хриплого и восторженного крика у нее зазвенело в ушах, и все это было ослепительно прекрасным.

В какой-то момент она обмякла, но ее нижняя часть все еще жадно вжималась в руку Элеоноры, умоляя о большем. Опустошенная, истощенная, Марта прильнула к ней, и Элеонора нежно охватила ее руками и тихонько опустила на пол. Несколько минут она просто обнимала и успокаивала ее, а потом, прежде чем ошеломленная Марта поняла, что происходит, они уже снова целовались, она была уже почти без одежды и завелась по самое не могу. Одна часть ее сознания радостно вопила «Ух ты!», а другая просто заходилась от восторга.

Элеонора склонилась над ней, шепча: «Я держу тебя. Все хорошо», – пока ее руки двигались по телу Марты, как руки талантливого скрипача, извлекая звуки, на которые Марта и не думала, что способна.

Элеонора была настойчива и неумолима, но в это раз, как бы Марта ни сходила с ума, она смогла увлечь Элеонору с собой. Она умудрилась повернуться на бок, а потом перевернуться, и так ей было проще контролировать происходящее. Она только наполовину осознавала, что от трения о жесткий деревянный пол у нее на локтях и коленях останутся ожоги, но ее сознание почти полностью было захвачено великолепным зрелищем, видом того, как раскрывается и отпускает себя Элеонора Великая.

Яростно, позабыв обо всем на свете, она любила Элеонору со всей силой накопившейся за пять лет страсти и Элеонора кончила дважды, сильно, выкрикивая «О боже!» и содрогаясь, как береза на пронизывающем осеннем ветру.

Они умудрились даже немного вздремнуть, но вскоре холод разбудил их. Марта села, и лицо ее покраснело от смущения. Но на самом деле ей было слишком хорошо, чтобы стыдиться, а после того, как Элеонора поцеловала ее долгим, глубоким поцелуем, все и вовсе стало казаться совершенно естественным.

Она была сама не своя просто от того, что смотрела на эту женщину, а поцелуй только расставил все по местам. Устоять перед Элеонорой Великой было невозможно.

Следующим пунктом она вспомнила о книгах на стеллажах, у которых они с Элеонорой… Марта вскочила на ноги и ощупала каждую книгу на полках, поражаясь, как же она могла так рисковать.

– Твою дивизию! – выдохнула она. – Слава богу, я ничего не поломала!

Раскинувшаяся на полу Элеонора только рассмеялась.

Они медленно оделись, обнимая и целуя друг друга, постоянно повторяя, что никогда ни одна из них не делала ничего столь абсолютно безумного и вместе с тем божественного.

Марта взяла книгу Шарлотты Феллерс с полки, передала ее Элеоноре и вместе они пошли к копировальной машине.

Они болтали о том, что неплохо бы сходить выпить кофе, пока Элеонора отыскала и скопировала материалы, на которые хотела сослаться в своей работе. Потом они вернули книгу на полку в секции по бихевиористике.

С момента их ухода в архив прошло примерно полтора часа, и вот они уже стоят снаружи, у внешней двери. Марта заперла ее и, счастливо улыбаясь, они пошли к столу информации.

После того, как они обменялись телефонами и адресами, Элеонора потянулась к заднему карману брюк и что-то достала оттуда. Немного смущаясь, она протянула руку:

– Я думаю, это – твое.

У Мары дыхание перехватило. Элеонора держала в руке ламинированную закладку с собственным фото.

– Откуда ты?…

– Она упала на пол, когда я испугала тебя – когда ты уронила свою книгу.

Марта открыла рот, чтобы что-то сказать, потом закрыла его и скрестила руки на груди. «Боже мой, нет! Теперь она подумает, что я ее преследовала!»

Элеонора подошла ближе и коснулась ладонью лица Марты.

– Я знаю, где я тебя видела, – уверенно сказала она. – Я видела тебя в тот день. В середине игры, когда я гналась за мячом, я подбежала к боковой линии, а ты вопила: «Вперед, Элеонора Великая!» А потом я посмотрела тебе в глаза, и меня будто молнией шарахнуло.

Какое-то мгновение Марта ни слова не могла вымолвить.

– Меня тоже, – выдохнула она.

– Знаешь, а я ведь искала тебя после игры. Целый год тебя выглядывала – в кафетериях, по всему студгородку – каждый раз, когда я шла на занятия или с занятий.

Боясь поверить ей, Марта ощутила, как у нее на глаза наворачиваются слезы.

– А теперь вот она ты. Моя молния, – Элеонора наклонилась и поцеловала ее.

Марта закивала.

– Поверить в это не могу.

– Теперь вот что, – спросила Элеонора, – а почему ты зовешь меня Элеонора Великая?

«Потому что я люблю тебя», – хотела сказать Марта. Но нет, так она сказать не могла. Еще не могла. Это могло немножко подождать. Может быть, пару месяцев.