Flashes

– Почему? – это лучшее, что я придумываю спросить, потому что слишком увлечена ощущением того, как ее длинные нежные пальцы неожиданно сильно сжимают мой бицепс.

Я слегка напрягаю руку, и она отдергивает свою, будто прикоснулась к открытому пламени. Может, это так и есть, потому что щеки ее розовеют. Я на мгновение задумываюсь, а не прочтет ли она мои мысли, и если да, то отступит ли она?

Вместо этого она снимает очки и подходит ко мне вплотную.

– Потому что он лжет, – мягко произносит она и смотрит мне в глаза. – Потому что он только выглядит мирным – гладким, спокойным… – кончики ее пальцев деликатно касаются моего плеча. – А потом… он выбрасывает волну, которая сметет тебя прежде, чем ты успеешь моргнуть.

И она права, потому что только что я смотрела в ее глаза, а в следующий миг воздух мерцает, смещается, само пространство перестраивается, и вот мы уже в объятиях друг друга, и наши губы сходятся в великолепном, открытом, жадном поцелуе, и ее язык скользит по моему нёбу. Мои руки напрягаются и притягивают ее ближе. Гвен. Моя Гвен.

Мы отрываемся друг от друга, задыхающиеся, потрясенные, жаждущие. Я закрываю глаза и упираюсь своим лбом в ее, а она беспокойно проводит руками по швам моей джинсовой куртки.

– Прости меня, прости, мне так жаль, – шепчет она, но я останавливаю ее извинения поцелуем. Это не ее вина, да и не моя тоже, это тяга, которой невозможно сопротивляться, неумолимая сила гравитации, непреложный закон притяжения, который влечет и сводит нас вместе.

Ее пальцы спускаются ниже, забираются мне под воротник, пробегают по моим плечам, и я ахаю – потому что ее руки касаются меня так, будто знают меня всю, как будто мы уже были близки прежде.

– Мы не можем делать это здесь, – хрипит она и целует мою обнаженную шею, а мои руки охватывают изгибы ее фигуры.

Крохотная часть моего мозга, пока не захваченная предвкушением того, как ее обнаженное тело окажется передо мной, заставляет мою руку опуститься в карман и нащупать ключи от взятой напрокат машины – внедорожника, потому что местность холмистая. Я вытаскиваю их, ловлю ее руку и втискиваю их ей в ладонь.

– Веди, – я наконец выталкиваю из себя слова. – Отвези нас туда, где мы сможем – потому что я так больше не могу.

– Хорошо, – выдыхает она, а мой большой палец проходится по ее и так уже напряженному соску, и я прижимаю его еще сильнее. – Давай выбираться отсюда.

Обратно с утеса мы спускаемся, как в тумане, я даже не замечаю высоты, которая так напугала меня раньше, но с Гвен всегда так – с ней я забываю о своих страхах.

Когда мы добираемся до машины, я обнимаю ее, и ее бедра прижимаются к моим, и жаждущий жар ее губ встречает меня. Она вслепую нашаривает ручку.

– Хочу тебя… так сильно, – бормочу я в нежную кожу ее шеи, и чувствую, как ее пробирает дрожь, и она еще крепче прижимается ко мне.

– Осторожнее, детка, – предупреждает она и отщелкивает замок, – я не хочу… я не хочу трахать тебя в машине.

Она выпрямляется, и я использую эту возможность, чтобы взять ее лицо в свои ладони, чтобы заглянуть во вселенную, которую скрывают ее глаза. Я люблю ее. Я искренне люблю ее – и с меня уже хватит ее самоконтроля и хорошего поведения.

– Да мне наплевать, – я проговариваю все отчетливо и ясно, чтобы сомнений не осталось. – Я хочу, чтобы ты сделала то, что обещала мне давным-давно, – я улыбаюсь, когда ее глаза распахиваются, и золотое сияние радужки медленно поглощает чернота расширяющихся зрачков. – Я хочу, чтобы ты вынесла мне весь мозг к гребаной матери.

Я целую ее так, будто это обещание уже было выполнено, как будто это ее лоно на моем языке.

Через секунду сидения уже опущены, и я чувствую, как каждая клеточка моего тела пробуждается к жизни и наконец, наконец, наконец приходит ощущение физического соединения, когда наши тела сливаются вместе.

– Ах, Джул, ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? – спрашивает Гвен, касаясь теплыми пальцами моего лица, и смотрит на меня, а заходящее над Тихим океаном солнце улыбается нам сквозь ветровое стекло.

Я киваю ей, без слов, пытаясь побороть комок в горле, захваченная тем доверием, которое она мне выказала. Пока она осторожно расстегивает пуговицы на моей рубашке, я понимаю, какой вопрос она так и не озвучила.

– Я люблю тебя, Гвен, – говорю я ей, надеясь, что она прочтет правду в моих глазах. – Они никогда не узнают, клянусь, – обещаю я, и мой рот накрывает ее, а она проводит руками вдоль моей спины.

Моя нога торопливо вжимается между ее ног, и тут Гвен поднимается подо мной и аккуратно переворачивает меня на спину.

– Что? – спрашиваю я, ошеломленная, растерянная, возбужденная сверх всякой меры, так, что это уже невозможно выносить.

Она умело целует меня, и кончики ее пальцев находят мою грудь, нежно царапают сосок, перекатывают его, и я чувствую, что могу кончить от одного этого.

– Я выполняю свое обещание, – выдыхает она мне в ухо и проводит языком по чувствительным завиткам. Я вздыхаю, отдаваясь на ее милость, и ахаю, когда ее пальцы находят мое жаждущее лоно. Он проводит по всей длине.