FLATUS VOCIS

Молодой сотрудник пришел в Федеральную службу безопасности не из-за денег и не из романтики, а из любопытства к тому, сколь вычурным образом неожиданно подмеченные мелочи превращаются в грозные знамения грядущего разоблачения. Он трепетно относился к тем, кто вместо прямых ответов на конкретные вопросы затевал изощренную словесную игру, из которой истину надо было выуживать по крупицам. Он принимал чужую игру и играл по всем ее правилам.

– Вы видели в этом доме золотые слитки? – спокойно спросил молодой сотрудник.

– Клоун-клоун! У него много ценностей! Он их закапывает с теми, у кого их отнял! – с волнением в голосе, качаясь из стороны в сторону, бормотал Федот.

– А у кого «клоун» отнимает ценности? – продолжал свои маневры молодой сотрудник.

– Оборудуй людей бортовыми самописцами! Читай расшифровки! А меня не спрашивай! Не спрашивай! – плаксиво запричитал Федот.

Молодой сотрудник вдруг подумал, что этот странный парень предлагает, в общем-то, дельные вещи. Вот бы каждому человеку приделать «черный ящик», какой бы тогда уж терроризм и кто бы на него решился!

Продолжая осмысливать глобальные изменения, порождаемые подобным нововведением, молодой сотрудник задержал взгляд на полуразрушенной стене дома, где на потрескавшейся еще задолго до взрыва штукатурке, он увидел короткое, но емкое граффити: «Я тоже Patriot». Вызывающая наглость латиницы, инкорпорированной в кириллический ряд, мгновенно вернула молодого сотрудника к реальности.

– Вы можете мне сказать, что там написано? – внезапно спросил он у Федота, показывая рукой на разрушенную стену.

Федот рывком повернул голову к стене и быстро насвистел морзянкой то, что там было написано, ничуть не смутившись присутствия в тексте иностранного слова. Молодой сотрудник ухмыльнулся и, включив спрятанный в кармане диктофон, обратился к Федоту с вежливой просьбой:

– Благодарю Вас за беседу! Она была весьма содержательной! Но прежде чем я уйду, настоятельно советую Вам рассказать о Егоре Каляеве, или о «клоуне», Вашей собаке. Мне кажется, ей будет грозить опасность, если она не узнает от Вас, кто приходил к Каляеву в этот дом, и чем они тут все занимались.

Федот насупился, посмотрел на разрушенную стену, судорожно взмахнул рукой, затем повернулся к своему заскучавшему уже без дела псу и отрывисто залаял, гримасничая и выделяя интонацией те места, которые, как небезосновательно полагал молодой сотрудник, заслуживали особого внимания органов.

21

– Как ты себя чувствуешь, Иван? – тихим голосом спросил Артемий.

– Как Джимми Хендрикс на фестивале бардовской песни. – морщась, ответил Иван Антонович.

– Все шутишь!

– Какие уж тут шутки!

– К тебе кто-нибудь приходил? – спросил Артемий.

– Да! Всякие там следователи, да еще эти, из ФСБ, – устало ответил Иван Антонович.

– Что спрашивают? – продолжал интересоваться Артемий.

– Спрашивают, кем мне приходился Егор Каляев, и что я у него в ту ночь делал.

– Что отвечаешь? – принужденно зевая, продолжал Артемий, хотя в его голосе начинало чувствоваться волнение.

– Отвечаю, что ничего не помню.

– Правильно делаешь! – улыбнулся Артемий. – Нечего им знать лишнего!

– Да нет! – проговорил Иван Антонович, – Мне бы самому прежде разобраться, что там произошло.

– А что произошло? – настороженно спросил Артемий.

Иван Антонович сглотнул слюну, словно горькую полынь, и тихо произнес:

– Я не знаю! Я ничего не знаю!

Артемий таинственно улыбнулся, хлопнул обеими ладоням по своим коленям и с пожеланием скорейшего выздоровления всем, кто находился с Иваном Антоновичем в одной палате, торопливо удалился.

Как только Артемий оказался в коридоре, он стремительно направился к стойке, за которой сидела обворожительная сестра милосердия. Быстрым движением он склонился над ней и прошептал ей в самое ухо:

– Увы!

Она удивленно подняла глаза.

– Увы, кто-то забыл на подоконнике эту книгу! – прошептал Артемий, протягивая ей до крайности затрепанный том, на обложке которого едва проглядывались тисненые золотом буквы. – Я думаю, это из шестой палаты. Не хочется возвращаться. Дурная примета, а тут еще больница! Да и приятнее получить эту книгу назад из Ваших бархатных рук!

Сестра смутилась и растерянно произнесла в ответ:

– Да-да, конечно!

22

– Что Вы знаете о Егоре Каляеве? – бодро начал допрос полковник Капронов.

– Не более чем Вы! – с усмешкой ответил Артемий, глядя на огромную папку, лежавшую на казенном столе.

– Будьте конкретнее! – прокашлялся Капронов.

– Пренепременнейше! – с издевкой в голосе отозвался Артемий. – Довожу до вашего сведения, что интересующий вас объект весьма увлекался вопросами религии, хотя на призыв «Надо действовать!», всегда отвечал «Прелюбо!». Очевидно, что подобными сальными шуточками он конспирировал свой подвижнический образ жизни!

Капронов сморщился, словно его попросили лизнуть покрытую волдырями жабу, но продолжал:

– Вы знакомы с книгами, найденными в его библиотеке?

– Я не читаю книг.

– А эту узнаете? – интригующе произнес Капронов, вынимая из ящика стола брошюру с броской обложкой, на которой значилось: «Рево-ever-люция!».