Флавиан

Первое, что сразу же поразило меня, это какая-то особая тонкая тишина. То есть я слышал из-за открытого окна пенье птиц, звуки голосов, мотоцикл где-то протарахтел. Эти звуки были рядом, но — не здесь, и шли они из какого-то другого пространства, которое казалось никак не связанным с тем в котором я находился сейчас.

Я словно очутился в другом измерении. Именно в другом измерении! Я почувствовал это всем своим существом в той звенящей, прозрачной и живой тишине храма.

Да, да! Я вдруг ощутил, что тишина здесь — живая! Прямо как живое существо — доброе, мудрое и живое — по имени Тишина.

И в этой тишине было разлито присутствие жизни, и не просто жизни, а ЖИЗНИ, какой-то другой — настоящей. Я внезапно догадался — Вечной. Господи! Не схожу ли я с ума?

Кажется Паскаль в «Мыслях», или Ларошфуко в «Максимах» сказал: «Я чувствую, что Бог есть. И не чувствую, что Его нет. Значит Он есть».

Я вдруг понял, что могу подписаться под этими словами. Я почувствовал что Он — есть.

Я самого Его почувствовал!

Мой разум, весь мой жизненный опыт, логика моей жизни — всё противилось этому, невесть откуда взявшемуся чувству — Бог есть! Что-то во мне кричало истошным визгливым голосом — немедленно выйди отсюда, уезжай в Москву, ты здесь рехнёшься, ты уже рехнулся!

Но это чувство не проходило — Он есть!

Да, да! Он — Бог — есть! Настоящий Живой Бог!

Я не видел — где Он, я не слышал Его, но я всем своим существом ощущал Его — Бога — присутствие. Он был здесь — рядом со мной. Может быть даже стоял вот за этой колонной? Или за теми резными дверями?

И мне было хорошо от этого. Я чувствовал что мне хорошо. Так хорошо, как никогда не было в жизни. И я знал, что это хорошо оттого, что Он — Бог — здесь, рядом со мной.

Я стоял в притворе храма, глубоко дышал этим, каким то незнакомым мне воздухом, проникнутым тонким неведомым ароматом, несказанная лёгкость мягко наполняла моё существо, мне казалось, что сделай я шаг — и я оторвусь от пола и поплыву под этими древними благоухающими сводами.

Тихая какая-то радость, как в детстве, на коленях у бабушки, проникала в моё сердце, и оно взволнованно тукало — Господи! Господи!

Я не сразу понял, что передо мной стоит Флавиан с тряпкой и коробкой порошка в руках, и с ласковой улыбкой смотрит на меня, похоже уже давно.

— Андрей! Прости, Флавиан! Прости — отец Флавиан! Послушай!

— Не надо ничего говорить, Лёша, я вижу. Вы встретились. Слава Богу!

— Нет, послушай, это что — правда? То что я почувствовал сейчас, это вправду — Бог? Разве так бывает?

— Бывает и так. И по другому. По разному. Но это — Бог. В этом можешь не сомневаться. Я верил, что ты сможешь это почувствовать. Когда-нибудь. Что у тебя осталась живой душа, несмотря на то, что ты всю жизнь старательно убивал её. Я не предполагал, что это может произойти сейчас. Но, Богу виднее, кому и когда открывать себя. Слава Богу за всё!

— Отец Флавиан, Послушай… ну, а что мне теперь делать? Что-то произошло сейчас со мной… Я ещё ничего не пойму, что во мне творится… Я только знаю теперь, точно знаю, что Бог — есть!

— Леша, а ты поговори с Ним. Поговори, как говоришь сейчас со мной, просто поговори. Скажи Ему, что ты вот сейчас почувствовал что Он — есть, что ты ничего про Него не знаешь, но хочешь познакомиться с Ним. Расскажи Ему про себя, про свою жизнь, про всё что у тебя в душе наболело, попроси помочь, научить тебя — как жить дальше. Встань вот здесь, вот перед этой иконой и поговори с Богом.

— А можно мне встать на колени?

— Можно, конечно…

Я встал на колени.

Когда я вышел из храма уже начинало темнеть. Я не расскажу о том, как я разговаривал с Богом. Это невозможно рассказать. Это — тайна. Или — Таинство. В общем, это не для всех. Скажу лишь одно: — во всё время, что я говорил к Нему, то жалуясь, то плача, то упрекая Его — Он стоял передо мной и слушал. Слушал и отвечал. Отвечал струящейся от Него Неисчерпаемой Любовью, в которой я захлёбывался от нахлынувшего счастья. Это невозможно описать. Это можно только испытать. Тот, кто уже испытал — тот поймёт. «Dixi» — я сказал.

Паникадило почистил сам Флавиан. Стремянка его выдержала.

Глава 5. МАТЬ СЕРАФИМА

— Алексей Витальевич!

Голос матушки Серафимы — строгий, и в то же время доброжелательный — вывел меня из задумчивости. Оказывается я уже полтора часа просидел в резной беседочке в углу церковного сада.

— Еле нашла Вас. Батюшка срочно уехал в Горбуново, это в двенадцати верстах, причащать старушку умирающую. Велел напоить Вас чаем и просить дождаться, когда он вернётся.

— Спасибо. То есть, спаси вас Господи — так, кажется, принято говорить?

— Так, так, Алексей Витальевич, так голубчик. Вы чайку любите с мятой, или «по господски» с лимоном?

— А, почему «по господски», матушка Серафима?

Разоваривая мы зашли в церковную сторожку — чистенькую, со свежебелёными стенами и, белёной же, разрисованной яркими цветами печкой в которой попыхивал паром до блеска начищенный медный чайник.