Флавиан

— С этим несколько сложнее. Нет, то есть — могу, конечно, без проблем. Вопрос в том, а готов ли ты сам под чьё-либо духовное руководство становиться? Духовничество, это ведь серьёзная духовная работа с обеих сторон, как духовника, так и окормляемого, своего рода — договор со взаимными обязательствами. Можно ведь просто подойти к любому священнику с любым духовным вопросом, получить ответ, и дальше самому решать — принимать этот ответ, как руководство к действию, или — не принимать. И священник этот перед Богом отвечать будет лишь за то, насколько грамотно и неравнодушно он подошёл к твоему вопросу. Иное дело духовничество. Принимая на себя обязанности духовника какого-либо христианина, священник берёт на себя ответственность за всё дальнейшее развитие духовной жизни этого человека; за его ошибки и грехи, даже за его непослушание своему духовнику. А, христианин берёт на себя обязанность святого послушания. То есть, — получил совет и благословение — выполняй без метаний — Господь, за молитвы отца духовного, укрепит и поможет. Как в Евангелии — взялся за плуг — не оборачивайся назад.

— А, если духовник куда-нибудь не туда поведёт?

— Так ты сверяй его советы с Божьими заповедями, с учением Церкви. Увидел расхождения — можешь без колебаний оставить такого духовного руководителя и перейти к другому. Духовники нынче бывают разные, а начинающему разобраться в попах трудно. Бывает, что нарываются люди по неосторожности на таких духовников, что прямо в ад и приведут. Или в раскол какой-нибудь, вроде ИНН-ского, что, в общем то — то же самое. Так что к вопросу духовничества нужно подходить с большой осторожностью и вниманием, а, главное — с молитвой и смирением. Поэтому я никому на просьбу — стать духовником сразу же согласия не даю, чтобы человек скоропалительно обязательствами не связался, а потом — разочарование. Не всегда ведь духовник своё чадо «по шёрстке гладит», часто и посмирять приходится, а это — мало кому по нраву. Ты, не обижайся, я никого приходящего не отталкиваю, приезжай когда надо, исповедуйся, советуйся, а уж коли почувствуешь, что — есть родство душ, вот этого попа хочу в духовники, могу ему свою душу доверить, вот тогда скажешь — отче, приими в святое послушание.

— Разумно! Всё понял, без обид.

— Ну, тогда пойдём исповедаться!

Глава 7. ИСПОВЕДЬ

Мы, зашли в церковь. Входя, я подумал — интересно, испытаю-ли я вновь то самое вчерашнее чувство присутствия Бога, которое столь неожиданно перевернуло намедни всю мою душу?

Остановившись в притворе я «прислушался» к своему сердцу… Да! Оно пришло! То же самое вчерашнее ощущение — Бог здесь, рядом со мной! Это чувство сегодня пришло не так остро и не так ярко, тише, мягче, интимнее как-то. Но это было оно, и тихая радость наполнила мою душу — Бог не оставил меня, Он опять со мной, Он любит меня!

Флавиан завёл меня в уголок за иконами к «аналойчику» — высокой тумбочке с наклонной верхней крышкой, покрытой застиранным бархатным покрывальцем с вышитыми на нём крестами. На покрывальце лежала небольшая толстая книга в потёртом медном переплёте с выдавленными на нём изображениями святых — Евангелие — догадался я. Справа от Евангелия лежал, явно старинный, почти чёрный, с прозеленью, бронзовый литой крест. Флавин, пока я оглядывался, надел на себя тот же фартук, состоящий из двух соединённых круглыми медными пуговками бархатных лент, расшитых крестами, и те же, широкие, с крестами манжеты на запястьях стянутые шнурами, в которых он читал молитву бедной Катюше в день моего приезда. Заметив мой любопытный взгляд он пояснил — это называется «епитрахиль» и «поручи». Облачившись в эти «доспехи» Флавиан взял с подоконника книжку в затёртом кожаном переплёте со множеством засаленных ленточек — закладок, раскрыл её в нужном месте и, заложив пальцем, обернулся ко мне.