Флавиан. Армагеддон

И все здесь находящиеся — и стоящие с автоматами и ножами передо мной, и лежащие в подвале, истекая кровью за моей спиной, — все они МОИ ДЕТИ, и я их искренне ЛЮБЛЮ настоящей ОТЕЧЕСКОЙ ЛЮБОВЬЮ!

Я ощутил это всем сердцем — Бог как Чудо дал мне испытать это чувство отеческой любви — и, когда я заговорил с чеченцами, с ними моими устами заговорил ЛЮБЯЩИЙ ОТЕЦ.

Они почувствовали это.

И они послушались ОТЦА и ушли, не причинив никому вреда.

Это был великий урок для меня, до этого ещё делившего людей по принципу пусть даже не «хорошие и плохие» — но хотя бы как — «террористы и федералы», или «сепаратисты и наши», разделяя в своём сознании людей на «они» и «мы».

Я в тот момент понял в большей полноте евангельские слова Господа:

«А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.

Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Матф. 5:45).

Ведь к какому совершенству Христос призывает нас этими словами? К совершенству в ЛЮБВИ!

К тому совершенству души, когда ты видишь перед собою не только врага «террориста», «фанатика-ваххабита», «бандеровца» или «москаля-оккупанта», — но видишь за этой внешней оболочкой, формой одежды, манерой поведения, способом мышления, пусть даже искажённого болезнью духа и ума — видишь брата, единокровного с тобою от Адама, имеющего общего с тобой Небесного Отца!

Видишь и, противостоя его неправильным или преступным деяниям, даже отнимая у него жизнь в бою, не перестаёшь искренне жалеть и любить его…

— Однако! Сложно это вместить, батюшка… — несколько ошарашенно от свалившихся на меня размышлений протянул я.

— В этом и христианство, Лёша! — вздохнул Флавиан. — А иначе…

— Meine Herren! Siekonnenabholen Geschirr? (Господа! У вас уже можно забрать посуду?) — раздался над нами голос бортпроводницы.

— О, ja, ja, bitte! — протянул я стюардессе свой так и не начатый ужин, Флавиан сделал то же самое.

— Что-то есть неохота, — оправдывающимся тоном буркнул я, взглянув на своего батюшку. — Наверное, я лучше по чёткам помолюсь…

— Помолись, — кивнул он, прикрыв глаза. Чётки в его пальцах как обычно продолжали свой неторопливый ход.

***

В зоне получения багажа, в Домодедово, мы попрощались с Квазимодо-Александром, летевшим налегке и потому не задержавшемся в этом зале. Мы обменялись телефонами, расцеловались по-православному и помахали другу другу на прощанье руками. Лица его спутника я так и не разглядел.

— Да что там у них, в этом немецком самолёте? — услышали мы разговор двух проходивших мимо нас с Флавианом полицейских, направляющихся в сторону зоны прилёта.

— Какой-то русский пассажир отказывается выходить из самолёта, просит дать ему ещё посидеть, говорит, что депутат!

— Небось, псих какой-нибудь?

— Щас разберёмся…

Глава 28 АРМАГЕДДОН

В зале прилёта нас встречала целая делегация — Семён, Миша, Семёнов сын (Григорий Семёныч прислал извинения — командировка в Якутию), «молодой батюшка» отец Сергий и инокиня Клавдия.

Ну, понятно, там сперва всякие объятья, благословения…

— Вы таким коллективом! — удивился Флавиан. — Что, на двух машинах поедем? Или кто в Москве остаётся?

— Нет, батюшка, — ответил Миша. — Мой «крузак двухсотка» семиместный, все поместимся, и ещё место останется.

— Ну хорошо, тогда по коням! — скомандовал отец игумен. — Дорога дальняя, наговориться успеем.

***

— Батюшка, — обратился к Флавиану Семён, когда мы выехали на бетонку и направились в сторону нашей области. — Я думаю, что о поездке Вашей с Алексеем мы уже дома поговорим, больно много народу Вас послушать хочет!

А вот пока мы ехали сюда, тема такая у нас поднялась тут в машине, что без Вас разобраться с ней никак не возможно!

— Что за тема? — спросил Флавиан.

— Тема про Армагеддон, отче, — продолжил Семён. — Вот отец Сергий говорит, что это место такое в Израиле, где по Апокалипсису произойдёт последняя битва Добра и Зла. А мать Клавдия с Мишей считают, что Армагеддон — это сама эта битва и есть!

Вот и кто из них верно толкует? Отец Сергий, конечно, в семинарии учился, но всё же молодой ещё, да и мать Клавдия в Священном Писании человек начитанный. А Мишка мой, тот про всё это в интернете нахватался, говорит, что уже вроде как и скоро совсем может всё это случиться — Третья мировая война, а за ней и Армагеддон этот.

Вон ведь что нынче творится-то, целая Украина с ума сошла, НАТО к нам под бок лезет, Америка того и гляди ракетами пульнёт, или мы в неё — и тогда миру конец!

Как это всё понимать русскому православному человеку, к чему готовиться?

— Понятен вопрос, — вздохнул Флавиан, помолчал немного и начал: — С точки зрения толкования Библии прав и отец Сергий, правы и мать Клавдия с Мишей!