Флавиан. Восхождение

«Святая Анна» выходит из Уранополиса раньше большого парома, и, пока он не торопясь доберется до Дафни, она уже успевает проплыть до окончания полуострова, выгрузить пассажиров по арсанам монастырей, находящихся в южной оконечности Святой горы, забрать с тех же арсан паломников и монахов, едущих в сторону Дафни и Уранополиса, и, прибыв в Дафни, дожидаться прибытия большого парома.

Кроме «Святой Анны», пассажиры большого парома пересаживаются на несколько микро- и просто автобусов, едущих в столицу Святой горы — Кариес. Некоторых приехавших встречают монастырские машины (в основном это пикапы и джипы), а некоторые и сами съезжают с большого парома, подобно нам в этот раз, на разных автомобилях (кроме пикапов и джипов, на палубе обычно бывает немало грузовиков со стройматериалами) .

Пока происходит разгрузка большого парома, у кассы и пропускного таможенного пункта уже толпится народ, готовящийся отплывать в сторону Уранополиса. В принципе за билетом можно и не толкаться у кассы, а купить его уже на борту парома, но таможенный досмотр проходить все равно придется. Устроена эта таможня с целью не допустить вывоза со Святой горы религиозно-исторических ценностей и прочего антиквариата. Но смотрят таможенники багаж, как бы это сказать, не сильно зверствуя!

После разгрузки большого парома происходит его загрузка машинами и уже прошедшими таможню паломниками, затем большой паром уходит в сторону Уранополиса, попутно заходя по второму разу на все монастырские арсаны.

Народу в Дафни резко убавляется. Затем уходит «Святая Анна» к южной оконечности Святой горы, и в Дафни воцаряется полный штиль. Разве что парочка каких-нибудь «заблудших» паломников или рабочих не спеша допивает свой кофе под навесом единственной в Дафни таверны, содержателем которой является русскоязычный грек Янис. Про Яниса нужно рассказать особо, ибо и он, подобно Марии в Уранополисе, для околоафонского общества есть фигура знаковая.

Когда мы в первый раз посещали Святую гору, то в один из последних дней нашего там пребывания решили посетить ближайший к Пантелеимону греческий монастырь Ксиропотаму (обычно русские называют его «Ксиропотам»). По устроению своей внутренней жизни это «исихастирий» (исихия по-гречески — молчание), то есть обитель углубленной молитвенной жизни, и поэтому, ради создания соответствующей внутреннему сосредоточению атмосферы, всячески ограничивает свои сношения с внешним миром.

Ворота его открываются для посещения святынь, главная из которых — большая часть древа Животворящего Креста Господня, — только в одиннадцать часов утра по греческому времени и только для прохода паломников от ворот до храмового придела со святынями и обратно.

Узнав об этом, мы с Флавианом и присоединившимся к нам в Пантелеимоне паломником из Калуги по имени Анатолий отправились в Ксиропотам с утра после литургии и уставной общей трапезы. Идти предполагалось около часа, поэтому мы, с учетом батюшкиного телосложения и здоровья, а также тропинки, поднимающейся пусть невысоко, но практически на всем протяжении вверх по склону идущего вдоль побережья предгорья, вышли за два часа (о чем, кстати, потом не пожалели).

Маршрут предполагался такой — подъем от Пантелеимона до Ксиропотама, ожидание открытия монастыря в одиннадцать ноль-ноль, посещение святынь, затем спуск, уже по бетонированной дороге, идущей мимо Ксиропотама от Дафни до Кариеса, вниз к Дафни, ожидание парома, затем на пароме возвращение в Пантелеимон. Вроде как простенько все!

Но, как обычно, реальность внесла свои коррективы в наше маленькое путешествие. Во-первых, мы заблудились. Несильно, правда, километра полтора всего промахнули мимо нужного нам поворота, но зато как раз на открытом участке, под солнышком и в гору. Словом, пока разобрались и вернулись «на путь истинный», те самые полчаса, которые мы планировали провести в тени беседки у входа в монастырь, отдыхая перед открытием ворот, мы благополучно проливали пот под жарким уже, утренним греческим солнцем.

Да тут еще и паломник этот Анатолий «грузил» моего батюшку своими разговорами, словно не видя, что батюшке и без того тяжело дышится на подъеме! Да еще и чем «грузил»!

— Скажите, отец Флавиан, а на Афоне сейчас есть старцы?

— Каких старцев вы имеете в виду, брат Анатолий? На Афоне есть два варианта понятия «старец» — «геронда» и «авва». «Геронда» означает умудренного опытом наставника, этим именем называют всех настоятелей монастырей и скитов. А «авва» означает святого человека, за подвиги святой жизни удостоившегося от Бога духовных дарований. «Геронд» на Афоне много, говорят, что есть и «аввы»! Так вас какой из них интересует?

— Мне бы такого, чтобы прозорливый был!

— А, простите за нескромный вопрос, зачем вам прозорливый старец?

— Ну как «зачем»! Он бы на меня посмотрел и сказал бы про меня все такое, чего я, может быть, и сам не знаю, и я бы тогда всю свою жизнь изменил на более правильную!

— А что вам сейчас не дает изменить свою жизнь на более правильную, Анатолий?