Флейтистка на часовом холме

— Вам такие фразы не подходят (дернул уголком губ, глянул с этой угрюмой иронией)… Вы ее не знаете, какая она! Вы ничего не знаете! Придумали себе выдумку о Флейтистке, сказку о нарушении закономерностей нормальных… А святая Марина была дочерью обыкновенного человека!…

— Хорошо! Вы, я вижу, упрямый молодой человек! Вы взрослый! Я не в состоянии вас убедить! Мне нельзя верить, мой сын погиб по моей вине! Я не знаю, какими необычайными свойствами обладает моя дочь! Я готов допустить, что вы знаете ее лучше, вы все же — ее муж, она любит вас… Мы с вами сохраняем видимость дружеских отношений… ради нее!… Я устал, у меня нет времени, говорить больше не хочу. Можете идти… Если что-то случится с моей дочерью, вы не спасетесь, мне придется вас убить. Смерть будет скверная и мучительная. Позорная. Тягостная для ваших близких. Я кончил. Идите…

Но Панайотов Мишо продолжал сидеть в кресле, он положил руки на подлокотники, немного подался вперед и слушал, казалось, напряженно, внимательно и с какой-то странной доброжелательностью… Минуты три прошло… Примитивно-громкий топот в коридоре… Дверь упала… Лазар еще успел подумать: — Так… слон идет «ц 6», ответный ход — конь лягает копытом. Господа, наша партия в бридж-белот окончена! Не надо больше ставок!… Марина!… Ваня!… Беззащитность… Этот парень… Мишо… мой зять… Жертва?… Случайно… Предатель?… или… спаситель?… Всё… Держимся!… Началось!…

* * *

…первые какие-то дни… даже недели… месяцы… она жрала… Но Лазар не пришел… К ней относились по-прежнему, вежливо, мягко, но перевели со второго на третий этаж, перестали отпускать в сад во внутреннем дворе… сказали, что это на время… Извинились… Окно было зарешечено… Она сидела у окна и смотрела… ждала… после просто так смотрела… осенние дожди прошли… зима прошла… весной зацвели деревья — и прошло… уже лето шло к концу…

Она их увидела и ей показалось, что она не переставала ждать, и от ожидания так устала, что даже ей трудно радоваться… Вначале ей так странно-реально ощутилось, почувствовалось, что она — маленькая девочка, и там, внизу, по асфальтовой дорожке идет ага Вахаб… с палкой… волоча хромую ногу… Пригнув голову… Она поняла, что это — ее Лазар, и почувствовала задыхание от этой нежной жалости к нему… Стало так много всего… Рядом с ним шла та девочка, то чудо… Она что-то испытала, ей становилось больно, она о чем-то много думала, она стала матерью и какая-то нежная уверенность появилась в ней. Но это была она, такая добрая, ласковая… Моя хорошая!… милая… Незнакомый молодой человек тоже шел с ней… И этот костюм и шляпа придавали ему почему-то какой-то ребячески-беззащитный вид… Он нес на руках девочку, маленькую совсем, может быть, ей восемь месяцев было только… Маленькая, как бутончик, в красном платьице, с белым большим бантом на черной головке… маленькое круглое личико и черные глазки. Они вот подошли… Из какого далека шли? Как мирились и ссорились? Что испытали?… Молодая женщина остановилась и подняла голову… Марина увидала ее ласковые глаза… И посмотрелась, как будто эти глаза были — зеркало… И еще маленькое зеркальце-бутончик… вот поднимет головку и тоже посмотрит… Марине дадут подержать эту маленькую девочку… прижмется лицом к груди этой молодой матери… плакать тихо, чтобы только слёзы текли… Ей не надо много! Марине… надо так мало…

И Лазар поднял голову… Какой старый он стал… Мой Лазар!… Моя девочка… моя маленькая девочка-бутончик… Все-все… мои!… Лазар посмотрел на нее своими прежними смешливыми глазами, светлые очки, с трудом выпрямился, вскинул руку и замахал ей!… — Лазар… Лазар… Лазар… — только не вслух — про себя… Ей так мало надо… Она будет терпеливой… хотя бы иногда видеть их… А вдруг… сердце сильно забилось… Они освободят ее… Вдруг… Ну пусть этого не будет… не случится… Она просто… немножко-немножко… пока они поднимаются наверх… будет надеяться!… Случатся все чудеса!… Она увидит отца и мать… Она снова станет совсем молодой… Лазар будет любить ее… У нее тоже будут дети… Она поймет, кто она и зачем она, и людям будет радостно от нее!… Она поднимется на Сахат тепе, на Часовой холм… и там будет ее башня… и часы…. лунные и солнечные… И время… много отдельных времен… своё — для каждого человека… Такое красивое… такое свободное и чистое…

1986–1989 гг.