Флердоранж - аромат траура

У ворот дома Чибисовых, где всего какой-то час-полтора назад стояли милицейские машины, снова было не протолкнуться — на этот раз от сельхозуборочной техники и людей. К дому прибыли рабочие агрофирмы «Славянка». Собралась уже довольно большая толпа. Трубников был здесь: взмокший от пота, красный от волнения. Рабочие окружили его, что-то горячо, эмоционально объясняли. Участковый то и дело вскидывал руку вверх жестом римских Цезарей и, Напрягая горло, осаживал наиболее агрессивно настроенных: «Мужики, тихо, так нельзя! Давайте спокойно разбираться!»

Когда Колосов и Катя подъехали, почти одновременно с ними к дому подъехал и бордовый внедорожник Павловского. Он сам сидел за рулем! Выскочил из машины, энергично протолкался сквозь толпу, здороваясь с рабочими. Его встретили одобрительным гулом, расступались. А вот перед Катей и начальником отдела убийств расступались не очень охотно. Пришлось прокладывать дорогу. Никита сильным плечом как танк раздвигал толпу, Катя хвостом держалась сзади.

И слепому было ясно: в Славянолужье снова собирается гроза. Лица рабочих были растерянными и гневными. То и дело слышались выкрики:

— Пусть объяснят, что происходит! Пусть скажут, кто и за что убил Михаила Петровича!

— С работой-то теперь как же будет? Будет работа или нет? А зарплату выдавать сегодня будут?

— Уборочная скоро! Как же мы теперь будем-то без никого, мужики?!

— Не дадим продать «Славянку»! Не дадим банкротить! Менеджера давай сюда, управляющего давай, агронома! Пусть скажут, что теперь с нами со всеми будет?

— Пусть убийцу ищут! Что ж это делается-то, мужики? Среди бела дня, такого человека сгубили… Давайте Нам сюда эту сволочь, мы с ним сами поговорим, по-нашему!

Александр Павловский что-то спросил у Трубникова. Тот кивнул на пробиравшихся к воротам Колосова и Катю. Павловский открыл калитку, махнул им — скорее идите сюда! Когда они входили во двор, на веранде второго этажа показалась Елизавета Кустанаева. Увидев ее, рабочие засвистели, закричали:

— Эй, давай сюда управляющего, агроному звони давай, слышь ты, кукла! Ты ж теперь одна на хозяйстве осталась!

Кустанаева испуганно скрылась в доме. А через минуту уже была во дворе.

—Наконец-то… хоть кто-то приехал, — воскликнула она, задыхаясь, — а то я не знаю, как быть!.. Они пришли, орут, как ненормальные. Что я могу им сказать? Я пола сама ничего не знаю!

— Лиза, успокойся, — сказал Павловский. — Поди валерьянки, что ли, выпей или коньяка. Возьми себя в руки. Так нельзя с народом.

По тому, как он это произнес, Катя поняла: Кустанаева позвонила ему и вызвала его себе на помощь так же, как их с Колосовым вызвал Трубников. Никита обратился к Павловскому:

— Здравствуйте, Александр Андреевич, вот при каких обстоятельствах приходится знакомится с вами.

Павловский рассеянно кивнул: да, да.

— Лиза, надо к ним выйти, объяснить ситуацию, обещать, — сказал он Кустанаевой. — Феоктист здесь?

— Нет, уехал, все уехали, бросили меня. Я одна здесь, — губы Кустанаевой дрожали. — Что они от меня хотят? Что я-то могу сделать?

— Надо успокоить людей. Не надо доводить их до крайности. Я скажу Трубникову, чтобы он пригласил рабочих сюда. — Павловский повернулся к воротам.

— Саша, пожалуйста, не надо, не сейчас. Я не могу, я не знаю!

— Нет, сейчас. Это надо сделать именно сейчас, люди ждут.

Катя посмотрела на Колосова: может, он вмешается в ситуацию? Но тот молча наблюдал за Павловским.

— Как назло, сегодня день зарплаты, — нервно сказала Кустанаева. — Мы расплатимся, конечно, но… А насчет дальнейшего существования фирмы, что я могу им сказать? Когда он умер, умер… убит…

Катя хотела чисто по-человечески успокоить ее, ободрить, но подойти к Кустанаевой не успела. Почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянулась и…

На крыльце дома, держась за перила, стояла Полина Чибисова. Она была в джинсах, черной майке и босиком. Катя ожидала увидеть ее сраженной горем, оплакивающей смерть отца, почти невменяемой, но Полина на этот раз держала себя в руках. Она была очень бледна, настороженна и вместе с тем полна какого-то страстного лихорадочного ожидания.

Катя подумала: «С самого утра в этом несчастном доме все вверх дном». Но Полина не показывалась на глаза ни им с Колосовым, ни следователю прокуратуры, ни милиционерам. И вот стоило лишь сюда, в этот злосчастный дом, приехать ему, как она сразу же покинула свое убежище и появилась на сцене.

Вo двор вошли Павловский, Туманов (видимо, он толь ко что откуда-то прибыл на подмогу своему другу и компаньону), Трубников и человек семь из числа собравшихся — механизаторы, бригадиры полеводческих бригад и старший зоотехник. За воротами шумели, горланили, а здесь во дворе было тихо. Все словно ждали чего-то.

— Это… соболезнования свои приносим, — хмуро сказал один из бригадиров. — Человек был Михал Петрович, человек и хозяин настоящий. А так как и наш труд в этом дел тоже есть, так это… вот узнать хотим, разобраться, что и как будет дальше.

— Да, да, конечно, мы во всем разберемся, — суетливо подхватила Кустанаева.