Флердоранж - аромат траура

—Из-за судмедэкспертизы похороны назначены на субботу. А в субботу в больнице свободное посещение с одиннадцати до семи вечера. Коммерческий корпус, конечно, охраняется, но такой, как он, пройдет любую охрану. Он умеет это делать. — Колосов недобро усмехнулся: — Я думаю, он придет, иначе другого удобного случая придется долго ждать. А дела со «Славянкой» ждать не могут. Если он придет, мы его там встретим. Другие предложения будут?

— Нет, — сказала Катя, у нее действительно не было других предложений.

Колосов улыбнулся. И улыбка эта совсем не красила его — в ней было слишком много самоуверенности и жестокости. Катя видела: он словно рад в душе, что придется помериться, силами с таким грозным противником. Павловский был значимой фигурой, а это лишь добавляло значимости и делу, и поступкам, и решениям самого начальника отдела убийств.

Когда-то давно — и об этом можно было даже не говорить — Никита был сильно увлечен Павловским, как были увлечены им многие его сверстники, ослепленные светом разных маяков, из которых Александр Павловский, въезжавший на броне танка с «Калашниковым» в руках в боснийскую или приднестровскую деревню, был, казалось, самым ярким. Ныне же светоч юности и прежнее зерцало для подражания занималось разведением канадских «мраморных» бычков на мясо для столичных ресторанов и подозревалось в совершении зверских убийств из корыстных побуждений. Отсюда, наверное, и проистекала эта ожесточенность, быть может, и эта упрямая слепота, нежелание замечать в этом очень непростом деле и кое-что другое.

То, например, что любую самую реальную, самую логически верную ситуацию можно при желании вывернуть наизнанку, как клеенчатый плащ-дождевик. И то, что люди, леем бы они там нам ни представлялись, и в нашем юношеском увлечении и в нашем зрелом тупом разочаровании, все равно всегда совсем не то, что нам в данную минуту кажется.

— Есть одно маленькое замечание, — сказала Катя. — Здесь моя работа закончена, Никита. А в больницу поедем вместе. И там я еще тебе пригожусь.

Глава 33 ЧЕРНОЕ

С тех пор как в больнице среди бела дня прикончили небезызвестного Клепина по кличке Вова Сухумский, проходившего главным свидетелем по делу банды братьев Стручковых, и дело в суде лопнуло как мыльный пузырь, Никита Колосов больницы не уважал. А для операций по задержанию с поличным больницы вообще были местом самым неподходящим. Но на этот раз выбирать не приходилось.

К руководству Центральной клинической больницы имени Семашко Колосову пришлось ездить дважды — раз со следователем прокуратуры и раз с самим начальником управления уголовного розыска. В результате, как и все в этом суровом мире, добро на проведение спецоперации в стенах клиники было получено с великим и ужасным барабанным боем.

Сил для прикрытия третьего коммерческого корпуса, где по-прежнему находился Хвощей, было пригнано немало. Сутки ушли на то, чтобы все подготовить, всех расставить по местам. Саму палату ухитрились по-быстрому оборудовать микрофонами, пока Хвощева возили на очередные реабилитационные процедуры. Проблемы неожиданно возникли с камерами скрытого наблюдения. В голой стерильной палате, как оказалось, не так уж и много было мест, где их можно было установить в нужном ракурсе.

Хвощева за эти суматошные сутки Никита мельком видел неоднократно. Фигурант с их первой встречи сильно изменился в худшую сторону — еще больше похудел, как-то почернел с лица. Неподвижное тело его все больше становилось похожим на скелет. В потухшем взгляде сквозило полное безразличие к происходящему.

Следователь прокуратуры все рвался допросить Хвощева. Это было необходимо. Но, понаблюдав фигуранта; когда его точно мумию везли в душевую на санобработку, он с тяжелым сердцем отложил допрос на потом. На конец операции.

А будет ли этот конец? У Колосова за эти сутки спрашивали это не раз — и коллеги-опера, и недоверчивое начальство. Что произойдет, если расчет в корне окажется ошибочен, и тот, кого все они так ждут, не явится убивать свою жертву? Ответы на все эти неприятные вопросы у Колосова имелись, а вот запасного плана не было — увы.

И вот наступила суббота. Из Славянолужья от Трубникова поступило сообщение: похороны Чибисова идут своим ЧередомНаблюдался действительно очень большой наплыв народа — деловые партнеры покойного, представители администраций — районной и областной, знакомые из Москвы, Тулы, соседи, любопытные зеваки из окрестных поселков, работники агрофирмы — все они сошлись и съехались отдать Михаилу Петровичу Чибисову последний долг.

Было море цветов, венков. Из церкви на кладбище гроб Чибисов? вез черный похоронный лимузин, заказанный в столичном агентстве ритуальвцых услуг. За гробом шла длинная процессия. Николай Христофорович Трубников, шедший в этой траурной процессии, докладывал по телефону (который научился-таки включать), что Павловский все еще в Славянолужье на похоронах.

Но день только начался, и до вечера еще было далеко.