Флердоранж - аромат траура

— Прошлый год у нас богат был на события разные, — загадочно сказал Трубников. — Короче, в праздники это случилось — на День Победы. Полина из Москвы приехала погостить. По вечерам они частенько с отцом и Кустанаевой на конную прогулку ездили. А в тот вечер так случилось, что к Чибисову гости понаехали, ну Полина и отправилась кататься на лошади одна. Она в седле-то крепко держится и с конем умеет обращаться. Михал Петрович ее с детства к лошадям и конюшне приучал. Ну, ехала она себе, каталась, да на парней рогатовских и наткнулась: Филина Володьку и компанию его. Морозов там был, потом Косарев из Журавки и Князев Пашка. Этот вообще пацан еще — малолетка, а те уж взрослые. И к тому же пьяные были в стельку по случаю праздника. А Филин еще и судимый за хулиганку. Ну, конечно, прицепились они к дочке Чибисова по пьянке— лошадь под уздцы схватили, остановили, Полине водки стали предлагать, она отказалась. А они с седла ее начали стаскивать. В общем, не поздоровилось бы ей, если бы не Павловский.

— Павловский? — переспросила Катя с любопытством.

— Он мимо ехал, услышал возню, крики. Подоспел. Пьяниц рогатовских в речку покидал, Филину рожу разбил, и поделом. Полину домой отвез. Вот какая история… Дочке-то Чибисова что-то не везет с историями-то этими, да… Ну а тогда все обошлось. Чибисов шума не стал подымать. Парни-то рогатовские, как протрезвели маленько, сами пришли, прощение слезно просили, ну чтоб не заявляли на них в милицию и с работы чтоб не увольняли. Чибисов не их, конечно, пожалел — черт бы с ними совсем, с хулиганьем, Полину ему не хотелось в уголовное дело ввязывать. Ну и спустили все на тормозах. Я с ними свою профилактическую работу провел — запомнили надолго. Тем дело и кончилось тогда. А сейчас в связи с убийством эпизод этот снова всплыл. Опера приехали всю эту гоп-компанию снова трясти, проверять. Только проверять-то некого. Филин сел, Косарева этой весной в армию забрали. Морозов женился, дочка у него родилась. Как раз в ночь убийства Хвощева он жену в роддом отвозил, так что алиби у него. Остается один Князев Пашка — а он сопляк. Ну, будут его, конечно, проверять. Да только пустая это трата времени.

— Значит, выходит, что в тот раз Павловский спас Полину? — спросила Катя.

— Выходит так. С тех самых пор они и познакомились, — ответил Трубников, и голос его прозвучал как-то особенно загадочно, что снова заставило Катю насторожиться.

— Ну, вот смотрите достопримечательности наши, — указал Трубников в окно. — Поля эти мы с вами в тот раз проезжали. Там видите справа это Лигушин лес.

— Лягушки там водятся?

— Нет, эти поганки у нас больше по весне в бучилах-оврагах в пении упражняются. А в лесу малина да черника, грибы пошли сейчас после дождей. Брусникина, к которой едем, грибы собирать мастерица, солить, жарить, мариновать. Лисичками вас угостит в сметане, если понравитесь ей, да… А в лесу лет пять назад медведя видели в малиннике. Я даже в дозор ходил, в засаду садился с табельным оружием. Да не подкараулил медведя-то. Видно, соврали бабы наши…

— Ой, смотрите, стадо! — воскликнула Катя, притормаживая.

Дорога, по которой они медленно ехали, вилась среди холмов. Вдали темнела полоса леса. На его опушке паслось большое стадо коров. Животные были темно-шоколадной масти, крупные, упитанные.

— Канадская порода, — сказал Трубников. — По привесу рекордсмены прямо.

— Чьи это коровы? — спросила Катя тоном кота в сапогах, ожидая услышать в ответ традиционное: маркиза Карабаса.

— Бычки в основном, молодняк, — Трубников вздохнул. — Павловского да Туманова, они компаньоны по фермерству-то. Второй уж год компаньоны. Мясо у них оптом рестораны московские закупают. Очень даже выгодно. А называется как-то хитро…

— Эксклюзив? — невпопад подсказала Катя.

— Да нет. Мраморное вроде… Мясо мраморное. Прожилка там идет в мясе-то, жировая прослойка. Потому как корма даются особые, по канадской технологии.

— Поехали отсюда скорее, раз там в стаде одни быки, — испугалась Катя. — У нас ведь машина красная.

— Не бойтесь, не тронут, они животные смирные. Кормленые. Да к тому же половина-то волы — достоинство их мужское им ветеринар оттяпал, — хмыкнул Трубников.

Проехали ещё немного, и лес и стадо остались позади. Показался знакомый берег Славянки.

— К Татарскому подъезжаем, — сообщил Трубников. — Чтоб вы знали: поле, где Хвощева-то убили, во-он оно, видите? Полтора километра всего отсюда. А там вон, за рекой, — тоже поля. Только область там уже Московская кончается и начинается Тульская.

— Граница, что ли, близко? усмехнулась Катя.

— Да. Это я так, к слову, чтоб вы знали.

Катя на этот туманный намек в этот раз не обратила внимания. А позже вспомнила и пожалела, что сразу же не растормошила участкового, не расспросила его об этом подробно.

— А чьи это дачи вон там? — Она показала Трубникову на дома за высокими заборами, стоявшими на берегу реки. Один дом был из красного кирпича, другой деревянный с причудливой башенкой-террасой на крыше. Обширные участки домов примыкали друг к другу вплотную.