Флердоранж - аромат траура

— Героин на экспертизу надо, — сказал помощник дежурного. Весь вид его красноречиво свидетельствовал, что он крайне не одобряет действий этих приезжих оперов и в душе, возможно, сочувствует их жертве — красивой и зареванной Жанне Зарубко: молодость, молодость…

— А где вы видите героин, лейтенант? — удивился Обухов. Раскрыл пакетик, высыпал порошок себе на ладонь, протянул коллеге. — Как в сказке про Алису, помните — съешь меня? Натуральный ксилит. Я его сахару предпочитаю и вам настоятельно советую. Профилактика диабета.

Помощник дежурного коснулся порошка на протянутой ладони и недоверчиво поднес палец к губам, пробуя героин на вкус. В соседнем кабинете продолжала всхлипывать Жанна Зарубко. Обухов подмигнул озадаченному помощнику и, легко дунув, стряхнул сладкое ксилитовое облачко со своей ладони.

Глава 14 МОНТЕКРИСТО

— Вы снова на речку? Купаться перед сном? — спросила Вера Тихоновна, окидывая Катю с ног до головы придирчиво-любопытным взглядом.

Катя сидела на маленькой терраске у открытого настежь окна. На подоконнике перед ней были круглое складное зеркало и раскрытая косметичка. Катя красила ресницы, легкомысленно прикидывая, стоит ли в этот непростой с точки зрения складывающейся оперативной ситуации вечер воспользоваться блеском для тела или это будет чересчур красноречиво?

Для визита к Павловскому Катя выбрала черный льняной сарафан. Причем мысленно поздравила себя, что все же взяла с собой хоть одну приличную вещь, а не ограничилась советами «драгоценного В. А.» насчет вечных джинсов.

с носков, резиновых сапог и ветровки. То, что допрос свидетеля волей-неволей воспринимается контексте проблемы вечернего макияжа и нарядов, Катю, конечно, ужасно раздражало. Но раздражение это было им-то особенным, волнующим и совсем не неприятным. Даже напротив.

Вместе с Павловским Катя надеялась допросить и Константина Туманова, если он будет дома. Отчего-то во время сборов ей казалось (а может, в глубине души она даже на это рассчитывала), что Александр Павловский проведет с ней этот вечер g глазу на глаз. Утром в присутствии Полины он и намека не сделал на их вчерашнюю встречу на реке. Но по его глазам… Катя вздохнула — ах, эти лживые хамелеоны — мужские глаза, как порой умеют они меняться. Случайно или нет, но в глазах Павловского сегодня утром красноречиво читалось, что встречу на реке он помнит прекрасно, потому что, наверное, успел разглядеть купальщицу во всех деталях. Так тебе и надо, — думала Катя, яростно причесываясь. — В следующий раз не будешь разыгрывать на оперативном задании нимфу Кукуйского ручья. Эта самая кукуйская нимфа была любимым выражением драгоценного. У него порой для Кати в нежную минуту находились самые стремные словечки. Катя снова вздохнула, закрыла косметичку и набрала сотовый номер Кравченко — абонент не отвечает. Жаль, очень жаль. И где его носит, вашего муженька?

— Так вы купаться? — снова спросила Вера Тихоновна.

— Нет, — ответила Катя, — Я, наверное, поздно вернусь. Так что вы не беспокойтесь.

— Я все равно поздно ложусь, телевизор смотрю. Вы одна в темноте не ходите. Вы с Трубниковым идете-то? Ну, вот пусть вас потом Коля и проводит или на трещотке своей до дома довезет, — сказала Вера Тихоновна. Катя ожидала, что она свяжет свой совет с утренней историей, но Брусникина замолчала.

— Вера Тихоновна, а что же в это лето внуки ваши сюда не приехали? — спросила Катя после паузы. — Тут у вас такая благодать — лес, речка.

— Дима, старший, экзамены сдает в колледж, а Дениску я сама решила в это лето от родителей не забирать.

— Почему? Мальчику здесь с вами на природе все лучше, чем в пыльном городе.

— Здесь ему быть не нужно, — твердо сказала Брусникина. — Ему и прошлый год не следовало приезжать. Ну, что же уходите? Молочка на дорогу хотите?

Катя от молока дальновидно отказалась. Накинула на плечи кофту и вышла на воздух. И снова вечер был ясный и погожий. На западе гасла заря, всходил месяц. Катя подошла к своей машине. До дома Павловского можно, конечно, и доехать, тогда проблема с поздним возвращением решится сама собой, однако…

Катя с наслаждением вздохнула полной грудью — как же хорошо! Пахло нагретой солнцем пылью и влажной землей обильно политых грядок, полынью и цветами из брусникинского палисадника. В такой божественный вечер ехать куда-то в бензиновой железной коробке было просто грешно. К тому же дом Павловского был недалеко.

Бордовый запыленный внедорожник нагнал Катю через четверть часа у высокой, точно Китайская стена, ограды дачи Бранковича. Катя остановилась на обочине, пропуская машину. За рулем был сам Павловский.

— Добрый, вечер, — поздоровался он останавливаясь. — Ко мне гости, а я только на порог… Пылища страшная, чуть не задохнулся. Садитесь, а то неловко — хозяин едет, а гости пешком идут.

— Вон ваша калитка, — улыбнулась Катя. — И ворота. Езжайте, я не отстану.