Флэш без козырей

Даже в те дни это был уже большой город, поскольку, наверное, половина хлопка всего мира проходила через него, но на мой предубежденный взгляд, он был словно полностью слеплен из грязи. Дождь начался еще на рассвете, и к тому времени, как мы карабкались по крутым улочкам, с трудом уворачиваясь от фургонов и дураков-прохожих, которые, казалось, и сами не знали, куда и зачем идут, то выглядели уже достаточно жалко. Но столпотворение, царившее вокруг, вместе с плохой погодой, лишь поднимали мне настроение, так как существенно уменьшали шансы на то, что кто-либо сможет нас узнать.

Все, что мне теперь оставалось сделать, это продать беглую рабыню и приготовить все для нашего исчезновения из этого города, не допустив просчета в планах. Как вы могли подумать, все это было достаточно просто для человека, обладающего способностями Флэши, и, должен вам признаться, эта уверенность вас бы не подвела. Однако мне интересно, многие ли из молодых людей в сегодняшнем цивилизованном двадцатом веке способны сделать нечто подобное, особенно если они находятся в стеснительных обстоятельствах, почти без гроша в кармане, в дырявых сапогах, одни в чужой стране, а все, чем они располагают, — хорошенькая мулатка, которая становится все более подавленной и нервной по мере осложнения обстановки. Тут уж требуется твердая хватка, — иначе душа уйдет в пятки.

Первым делом нужно было выяснить, когда состоятся следующие торги, и тут нам повезло, потому что аукцион должен был пройти этим же вечером, что означало для нас сделать свое дело и с Божьей помощью надеяться ускользнуть уже этой же ночью. Теперь необходимо разузнать насчет пароходов. Укрыв Касси от посторонних глаз на веранде одного из магазинов, я направился на пристань. Дождь лил так, что грядущий потоп мог бы напугать и самого Ноя, ветер также все усиливался, и к тому времени, как я добрался до офиса пароходной компании, я промок до самых печенок и был заляпан грязью с ног до головы. В довершение всех моих злоключений старик за окошком офиса, в старой грязной лоцманской фуражке, с абсолютно отсутствующим выражением лица, был глух как пень и страдал старческим маразмом. Когда я, превозмогая шум непогоды, проорал свой вопрос ему прямо в лицо, он лишь приложил руку к уху и ответил мне бессмысленной улыбкой.

— Будет ли пароход до Луисвилля сегодня ночью? — крикнул я.

— Что?

— Пароход в Луисвилль?

— Не слышу вас, мистер. Не могли бы вы говорить погромче?

Я потуже застегнул воротник и смахнул дождевые капли с глаз.

— Пароход в Луисвилль — сегодня ночью? — завопил я что есть мочи.

— Пароход куда?

— О, черт побери! ЛУИС! — Я набрал полные легкие воздуха и гаркнул: — ВИЛЛЬ! Пароход этой ночью?

Наконец-то он сообразил и закивал.

— Конечно, мистер. Новый «Миссури». Отходит в десять вечера.

Я через силу поблагодарил его и поплелся обратно в город. Теперь нужно было привести себя и Касси в как можно более респектабельный вид и заставить руки потрудиться, а сердца — временно умолкнуть. С первой частью мы относительно легко справились в задней комнате дешевых апартаментов, которые я снял на день. Мой лучший сюртук, которым мне замотали голову, когда увозили из Грейстоунза — настоящий подарок судьбы, так как в его подкладке были зашиты драгоценные бумаги Спринга, — был весь в грязи, но мы постарались его отчистить и обсудили завершающие детали нашего плана. Я весь исходил потом при мысли, как же Касси удастся ускользнуть от своего нового владельца, но как раз это ее не волновало. Что заставляло мою храбрую мулатку стучать зубами от страха, так это мысль о том, что придется идти в комнату для рабов и быть выставленной на торги, что было странно для меня, так как подобное уже случалось с ней раньше и не представляло особой опасности.

Она должна была сбежать той же ночью, вернуться в гостиницу, постучать в мое окно, которое находилось на первом этаже, и забраться в номер. К тому времени я должен был приготовить для нее новую одежду, и мы бы двинулись на пристань, а дальше — на борт «Миссури», под именем мистера и миссис Джеймс Б. Монтегю из Батон-Руж, путешествующих на север. В темноте все это должно было бы сойти запросто.

— Если я вдруг задержусь, жди, — твердила Касси, — я обязательно вернусь. Если я не приду до завтра, значит, я умерла, и ты можешь ехать, куда захочешь. До тех пор я полагаюсь на твое слово — ты же обещал, помнишь?

— Помню, помню, — уверял я ее, весь дрожа — Но что, если тебе не удастся убежать, что если тебя закуют в кандалы или что-то еще, что тогда?

— Этого не случится, — спокойно сказала она, — будь уверен, я смогу убежать. В этом нет ничего сложного, любой раб может это сделать. Но вот остаться свободным невозможно, если только у тебя нет заступника и помощника. А у меня есть ты.