Флэш без козырей

Но был в зале человек, кто лучше аукциониста знал, как повышать цену, — и этим человеком была Касси. Когда она вышла на помост и пошепталась с аукционистом, он начал о том, как она здорово говорит по-французски, умеет ухаживать за детьми, быть горничной или гувернанткой, играть на пианино и рисовать, но все это была ерунда. Он прекрасно знал, для чего ее будут покупать, так что, когда толпа заорала: «Раздень ее! Дай нам на нее посмотреть!» — Касси стояла спокойно, сложив руки на груди и понурив голову. Она побледнела, я заметил, как ее лицо напряглось, но эта красотка знала свое дело, и когда аукционист что-то сказал ей, Касси сбросила туфли и осторожно распустила волосы так, что темные пряди скрыли ее почти до талии.

Конечно же, они не этого хотели. В толпе завизжали, затопали ногами и засвистели, но аукционист успел поднять цену до семнадцати сотен, прежде чем снова кивнул ей. Не меняя выражения лица, Касси передернула плечами, платье соскользнуло к ее ногам и она переступила через него, представ перед зрителями в чем мать родила. Клянусь Богом, я просто гордился ею, когда она стояла вот так, напоминая золотистую статую, в колеблющихся отблесках света, а толпа ревом и криками выражала свое одобрение. Меньше чем за минуту цена подпрыгнула до двух с половиной тысяч долларов.

Осталось лишь двое покупателей: молодой денди в узорчатом жилете, цилиндре и с разинутым ртом да седобородый плантатор, сидевший в первом ряду, — краснолицый, в огромной панаме, за стулом которого стоял негритенок с опахалом. Я полагал, этих двоих Касси заставит раскошелиться еще на тысченку долларов. Она положила руку на бедро — две тысячи семьсот долларов; затем она поднесла обе руки к голове — три тысячи; вильнула бедрами почти у самого носа денди — три тысячи двести долларов. Старый плантатор покачал головой, его лицо истекало потом. Касси посмотрела ему прямо в глаза и подмигнула. Толпа разразилась ревом и приветственными криками, а этот старый козел ударил себя по ляжке и поднял цену до трех тысяч четырехсот. Денди выругался и сразу погрустнел, но, похоже, это был предел его возможностей, так как он отвернулся, а Касси подвели к его сопернику, под гром скабрезных замечаний и «толковых» советов. Пусть он отправит жену навестить родственников куда-нибудь в Нэшвилл, кричали они, а когда она вернется, то закатит своему мужу роскошные похороны, так как он к тому времени совсем выбьется из сил — ха-ха!

— Хотел бы я, чтобы такая девчонка попадалась мне каждый день, — приговаривал маленький аукционщик пока покупатель расплачивался. На этом грязном столе, наверное, никогда не видали такой кучи золота. — Я бы заработал целое состояние. Слушайте, если бы вы дали мне время хорошенько ее разрекламировать, мы бы смогли получить и четыре, а может — и все пять тысяч. Где вы ее нашли, мистер — э-э — Говард?

— Как вы уже сказали, она была горничной у леди в моей школе для благородных девиц, — серьезно ответил я, и окружающие нас разгоряченные зрители снова заорали, хлопая меня по спине и предлагая глотнуть из бутылок.

— Ну ты и ловкач! — приговаривали они.

Я не имел возможности узнать, что было с Касси после того, как она сошла с помоста. Ее покупатель, похоже, был местным, так что ее не увозили далеко. В сотый раз я ломал себе голову над тем, как ей удастся бежать и что я буду делать, если она не вернется ко времени отхода парохода. Я не осмелился бы уехать без нее из опасения, что она меня выдаст. Теперь оставалось только ждать, шарахаясь от каждой тени. Но мне было чем заняться, и я отправился в город, приятно отягощенный свалившимся на меня богатством.

Это была чертовски большая сумма, по крайней мере тогда мне так казалось. В те времена я еще не знал Америку достаточно хорошо, но уже заметил, что американцы носят при себе такие кучи денег, которые в Англии фигурируют лишь в виде цифр на банковском счете. Опасно, конечно, особенно в этой дикой стране, но они предпочитали держать наличные при себе и, не моргнув глазом, убивали, защищая их.

Первое, что я сделал, это посетил первоклассного портного, где обновил свой гардероб, а затем отправился к модисткам, чтобы сделать приятное Касси. В своих многочисленных приключениях я никогда не считал денег и всегда любил, чтобы на моих женщинах были самые красивые платья — тем приятнее было их снимать, — ну и еще из чувства некоторого тщеславия пройтись рядом с красавицами. У меня было около трех тысяч долларов — все, что осталось после того, как аукционщик забрал свои комиссионные, как видно, стучать молоточком не такое уж плохое занятие, и я изрядно облегчил свой кошелек, прошвырнувшись за покупками. На Касси я потратил почти в два раза больше, чем на себя, и не жалел об этом. Креолке, хозяйке магазина, пришлось изрядно повертеться, показывая мне каждый наряд, который только был у нее в лавке. Усложняло выбор то, что в каждом из них Касси выглядела бы просто куколкой.