Флэш по-королевски

Но вот прошел час, и я начал испытывать беспокойство. Мне не слишком светило торчать здесь, пока Руди, что не исключено, уже прочесывает Йотун Гипфель, и, когда минул второй час, а за ним третий, мое терпение кончилось. В ответ на мои требования, старый пень продолжал твердить, что не Вольф, так Франц или Вилли скоро будут здесь с лошадью. С отличной лошадью, добавлял он. Мне не оставалось ничего иного, как ждать, грызя ногти, пока старик молча сидел, а девка хлопотала по дому.

Они пришли через четыре часа, и без лошади. Зато с оружием. Их было четверо: дюжие парни в крестьянской одежде, но их решительный вид заставлял предположить, что они не все свое время посвящают пахоте. У двоих были ружья, у третьего из-за пояса торчал пистолет, а у вожака, здоровенного белобрысого детины, самое меньшее на голову выше меня ростом, на боку висел самый настоящий палаш. Завидев их, я вскочил, задрожав от страха, но здоровяк махнул рукой и отвесил мне неуклюжий поклон.

— Ваше высочество, — обращается ко мне главарь, а остальные кивают в такт ему головами. Видно, моя лысая башка снискала гораздо большую известность, нежели я предполагал. Пересилив себя, я постарался приосаниться.

— Так, ребята, — бодро говорю я. — Привели для меня лошадь?

— Нет, ваше высочество, — отвечает здоровяк. — Но если вы соизволите пойти с нами, наш хозяин обеспечит вас всем необходимым.

Что-то в этом заявлении меня насторожило.

— А кто же ваш хозяин?

— С позволения вашего высочество, я только прошу вас пойти с нами. Очень прошу, ваше высочество.

Тон был почтительный, но мне это не нравилось.

— Мне нужен конь, дружище, а не твой хозяин. Похоже, ты знаешь, кто я. Так приведи мне коня немедленно.

— Прошу, ваше высочество, — настойчиво твердил он. — Пойдемте с нами. Так хозяин велел.

При таком обороте я напустил на себя вид исключительно царственный и властный, но толку от этого не было ни на грош. Он просто стоял и гнул свое, и с каждой минутой внутри у меня становилось все холоднее и холоднее. Я грозил, ругался, метал громы и молнии, но в итоге крыть мне было нечем. И я пошел с ними, оставив обоих моих хозяев провожать нас недоуменным взглядом.

К моему ужасу, путь наш лежал прямиком в Йотун Гипфель; на мои протесты они не обращали внимания. Детина то и дело поворачивался, бормоча извинения, но его дружки неотрывно держали меня на мушке своих ружей. От страха и ярости я вышел из себя. Кто они, черт возьми, такие, кричал я, и куда ведут меня? Но не мог добиться от них ни единого вразумительного слова. Единственным утешением мне служило смутное ощущение, что кем бы они ни оказались, это не люди Руди, и вроде бы не намерены причинять мне вреда — по крайней мере пока.

Не знаю, какое расстояние мы проделали, но шли, наверное, добрых часа два. Я даже не предполагал, что Йотун Гипфель так обширен и заросли его настолько густы. Но мы, казалось, с каждым шагом оказывались во все более частом лесу. Солнце, насколько я мог судить, уже садилось, когда впереди показался человек; вскоре мы оказались на небольшой поляне, где нас встречали около Дюжины парней: все такие же дюжие крестьяне, как мои четверо стражей, и все до одного при оружии.

Среди зарослей кустарника, буйно разросшегося у подножья выдававшегося над лесом небольшого утеса, пряталась маленькая хижина, рядом с ней стояли два человека. Один из них был высокий, худой, серьезного вида тип, одетый в костюм, как у профессионального адвоката, и выглядевший совершенно неуместным в данных обстоятельствах; другой был плотный, невысокого роста мужичок в плисовом пиджаке и леггинсах, внешностью напоминавший сельского помещика или отставного военного. У него были седые, коротко остриженные волосы, бульдожье лицо, а один глаз скрывала черная повязка. Он курил трубку.

Они изучающее смотрели на меня, потом высокий повернулся к своему компаньону и затараторил:

— Он ошибся. Я убежден, он ошибся.

Другой выбил трубку на ладонь.

— Может, и так, — говорит он. — А может и нет. — Он подошел ко мне. — Могу я узнать, сударь, как ваше имя?

На этот вопрос мог быть только один ответ. Я набрал в грудь воздуху, воззрился на них через кончик своего носа и изрек:

— Полагаю, вы и так прекрасно знаете. Перед вами принц Карл-Густав. И полагаю, я вправе знать, кто вы такие и как объясните учиненный вами произвол?

Думаю, для человека, у которого сердце ушло в пятки, сыграно было неплохо. Так или иначе, высокий возбужденно заговорил:

— Вы видите! Двух мнений быть не может. Ваше высочество, позвольте мне…

— Придержите свои извинения, доктор, — обрывает его коротышка. — Может, они понадобятся, а может и нет. — Он повернулся ко мне. — Сударь, мы попали в затруднительное положение. Я слышал, что вы сказали. Ладно: меня зовут Заптен, а это доктор Пер Грундвиг из Штракенца. А теперь могу я спросить, как вы оказались в Йотун Гипфеле с перепачканным мундиром и порванными бриджами?

— Вот это очень хороший вопрос, сэр! — с жаром говорю я. — Должно ли мне напоминать вам, кто я такой и что ваши расспросы не что иное, как дерзость? Я буду…