Флеш Рояль

– Я не сажала твоего Горца пьяным за руль, – Динка продолжала говорить, а внутри уже все холодело и покрывалось ледяной коркой, поскольку в глубине зеркала отражался стоящий в дверях Домин. Он не выглядел израненным, лишь у виска пролегало две глубокие царапины. – Так что мне все равно.

И Плоский, и Кадр мигом испарились. Динка закрыла глаза. Им все равно придется поговорить, так что бессмысленно убегать и прятаться.

– Это я как раз понял, – сказал Максим. Очень холодно и неприятно сказал. – Понял, что тебе на меня наплевать, можешь не повторяться. Скажи только, зачем ты вообще вчера приходила, если сразу же сбежала?

Динка изумленно вскинула голову и развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Ты еще спрашиваешь? – ее словно прорвало. – Ты сам дал мне ключи и сказал, что я могу прийти в любое время. Я не знала, что ты вернулся, так была рада, а ты мне столько всего наговорил…

– Я был пьяный, Дина, – простонал Максим, прикрывая рукой глаза, – я вообще ничего не помню. Помню тебя в моем халате в кресле и все. Разве ты не видела? Я потому и не звонил тебе, – он добавил уже тише, – потому что собирался надраться. Меня в таком состоянии лучше не трогать. И надо же, чтобы ты пришла именно вчера.

– Да, мне повезло, – кивнула Динка, – я узнала о себе много интересного. И знаешь, с меня хватило, больше желания нет.

– Я был пьян, – он буквально прорычал и схватил ее за запястье, но Динка вырвала руку и увернулась от надвигавшегося на нее Домина.

– Мне нужна была помощь, Макс, вместо этого ты меня как в грязи вывалял. Если бы ты только себя слышал…

…Зато он еще говорил, что влюбился в нее, и надышаться не мог, и что она пробралась глубоко в его душу. Но проклятое упрямство отгоняло эти мысли и лишь больше распаляло собственные обиды.

– Так что вали, Домин, к своим кристально честным и порядочным проституткам. Не нужны тебе нормальные девушки…

Он схватил ее уже за оба запястья и вжал в стенку.

– Нормальные? А где ты здесь видишь нормальных? Малолетняя избалованная эгоистка, вот ты кто. Если бы ты была нормальная и, – он совсем перешел на шепот, – и если бы думала не только о себе, то просто задвинула бы мне по загривку. Я и так еле на ногах держался! Утром бы уже разбирались. Да я в ногах у тебя ползал бы за каждое слово, которым обидел. А ты просто сбежала. Ты знала, что я поеду за тобой, видела, что я почти невменяемый, но тебе плевать. Тебе все равно. Хватит, – он разжал пальцы и оттолкнулся от прилипшей к стене Динке, – меня достала эта песочница. Тебе нужны такие же сопляки, как твой Влад, так вперед! До большего ты еще не доросла.

Динка с отчаянием смотрела на Макса и понимала, что он прав. Абсолютно и бесповоротно.

Особенно было горько осознавать, что она, убегая, даже надеялась в глубине души, что он помчится за ней на крыльях любви. Только вот мозгов сообразить, что мчаться Домин будет не на крыльях любви, а на своей машине – пьяный, под проливным дождем – не хватило.

Она смотрела на его прочерченный порезами висок, на поджатые губы, на серые глаза, в глубине которых горел все тот же знакомый огонь, и ей уже не хотелось бросаться глупыми обвинениями. Хотелось провести пальцами по лицу, коснуться виска губами, целовать его глаза, пока в них снова не появится тот насмешливый прищур, что так ей нравился.

Но теперь между ними пролегла широкая трещина, которую она как бы ни хотела, не могла переступить, потому… Да потому что теперь сам Максим бы не позволил. Динка неизвестно откуда это понимала.

– Я мог убить кого-то, Дина, – отрешенно продолжал тем временем Макс, и Динку бросило сначала в жар, а потом назад в ледяной морок. Господи, он ведь правда мог стать невольной причиной чьей-то смерти, какая же она дура… – Я молчу о том, что мог разбиться сам, но это, как я понимаю, волнует тебя меньше всего. Так что все только к лучшему. И еще, – на этот раз он чуть не вывернул ей руку, что она даже тихонько охнула, – сегодня ты в последний раз позволила себе послать меня. Я женщин не бью, но обещаю тебе больше не сдерживаться, так что придержи язык. Хотя какая с тебя женщина…

Он выпустил ее и направился к двери. Динка потирала запястье, на котором отчетливо проступали красные пятна и часто-часто дышала, чтобы сдерживаемые слезы не хлынули бесконечным потоком.

Она видела, что его теперь не остановят ни слова, ни извинения, ни оправдания, хотя вина ее все же была двойственной. Выходит, разбей она об его голову бутылку из-под виски, а то и ту другую, початую, то сейчас была бы героем? В памяти всплыли стальной сверлящий взгляд, улыбка, похожая на оскал…

Динка вздохнула.

Конечно, она прекрасно поняла, что Макс имел в виду. Достаточно было не тыкать ему под нос, какая она такая вся сплошная добродетель. Можно было хотя бы попытаться… утешить его, что ли. Возможно, стоило бы даже поплакать над кончиной незнакомого ей Немца, в конце концов, с Максимом такое может произойти в любую минуту. От этих мыслей ей и вовсе сделалось дурно.