Флэш-Рояль

– Это так! – зарыдала Сильвия. – Я любила Дэвида, но вряд ли мои слова помогут. Знаю, как все выглядит, но я понятия не имела, что он замешан в таком ужасном мошенничестве. Уверена, что он не имел злого умысла. Дэвид всегда с таким уважением отзывался о вас.

– Мисс Хьюитт, я не намерен слушать душещипательные истории о Дэвиде, – резко сказал де Джерси, подходя к Сильвии вплотную. – Я без колебаний открою правду вашей сестре, а вас затаскаю по судам, если не перестанете совать нос в мои дела. Вы меня поняли?

Пятнадцать минут спустя де Джерси вышел из квартиры на Сент-Джонс-Вуд, унося с собой диски и документы, которые отдала ему Сильвия. Она позвонила Мэтесону в Нью-Йорк и в присутствии де Джерси велела ему прекратить расследование. После этого Сильвия подписала договор о неразглашении информации, обещая не распространять данные о финансовом состоянии де Джерси. Время от времени она хлюпала носом, но Эдвард пообещал в будущем возместить ее потери, если, конечно, она сдержит свое слово. Он предостерег ее от дальнейших звонков Вилкоксу или Дрисколлу и предупредил, чтобы она не сообщала другим инвесторам о размере его потерь.

Де Джерси приехал домой в начале двенадцатого. Он прямиком направился в свой кабинет и только успел спрятать документы, которые забрал у Сильвии, как внутрь вошла Наташа.

– Папа, мы весь день пытались до тебя дозвониться.

Де Джерси круто развернулся, не ожидая появления дочери:

– Что случилось?

– Проблемы с Флэш-Роялем. Ветеринар взял у него мазок из горла. После тренировок он хрипит.

– Спасибо, что сказала. – Де Джерси поцеловал дочь. – Пойду взгляну на него.

Он набросил пальто на плечи и вышел во двор. В офисе управляющего он с замиранием сердца прочел заключение ветеринара. Анализы показали, что у Флэш-Рояля не более чем простуда, но де Джерси все равно волновался. Его беспокоили малейшие изменения в здоровье этого жеребца.

Сначала травма ноги, теперь инфекция дыхательных путей. Если у Флэш-Рояля возникли проблемы с легкими, это значило, что вскоре появятся более серьезные препятствия. Как только потеплеет, начнутся тренировки перед дерби, но до июня еще оставалось достаточно времени. Де Джерси вернул документы на место и обратил внимание, что одна из его лучших кобылиц вступила в подходящий для спаривания возраст. Эдвард возлагал на нее огромные надежды, которые собирался обсудить со своим управляющим, но поездки до Килберна совершенно его вымотали. Де Джерси впервые засомневался, способен ли он на то, что задумал.

Он так погрузился в свои мысли, что сперва и не заметил рядом с собой Наташу. Она пришла вслед за ним, накинув пальто поверх ночной сорочки и сунув ноги в резиновые сапоги.

– Пап, он в порядке?

Де Джерси протянул к ней руку и привлек к себе.

– Он поправится. – Поднявшись, Эдвард взъерошил дочери волосы, а она уткнулась лицом ему в грудь. – Все еще моя малышка, – усмехнулся он. – Тебе пора в постель.

– Я волновалась за Флэш-Рояля.

– Как и я, но, по словам ветеринара, он простудился, не более. До начала сезона выздоровеет.

Де Джерси выключил свет, и они направились к выходу из офиса. Проходя через подсобку, где хранились чепраки в цветах его конюшни, Эдвард остановился и включил внутри лампочку. Он стоял, вдыхая дорогие ему ароматы и прикасаясь к накидкам, висевшим рядом с табличками и фотографиями прошлых чемпионов с многочисленных скачек. Этот амуничник вмещал огромную часть его жизни. Рядом с высокими сапогами и потником под седло находилась уздечка Флэш-Рояля. На столе были разложены щетки для груминга, которыми пользовались конюхи для ухода за его прекрасной шерстью и гривой.

– Обожаю этот уголок, – тихо произнес де Джерси.

Наташа взяла отца под руку. Свободной ладонью он прикоснулся к узде Флэш-Рояля. Дочь хотела спросить, почему он продал Кьют Куини, но не захотела испортить момент.

– Твой дед бы очень гордился, – сказал де Джерси. – Жаль, что ты не знала его и мою маму. Она бы тебе понравилась. Вы даже похожи: обе высокие, крепкие. И она всегда вязала. А ты?

– Ты о вязании? – удивилась Наташа. – Нет, я не вяжу.

– А вот твоя бабушка все время звенела спицами. Дзынь-дзынь. Она вязала для меня, для отца и других ребят на нашей улице. Долгое время у нас не было телевизора, а когда он появился, мама его не жаловала. В детстве она читала мне книги. Читала и вязала. Дзынь-дзынь. У нее был такой тихий, мягкий голос. Она мне всех классиков перечитала. Такое ощущение, что некоторые отрывки она помнила наизусть. Я ей многим обязан.

Наташа редко слышала, чтобы отец рассказывал о своих родителях, оттого его слова казались особенно значимыми. Де Джерси не видел, с каким обожанием в этот момент дочь смотрела на него.

– Пойдем пожелаем спокойной ночи моему мальчику? – спросил он.

Когда они пришли на конный двор, де Джерси открыл дверцу в стойло Флэш-Рояля. Конь взбрыкнул и сердито посмотрел на хозяина.

– Что с тобой, дружок? – тихо проговорил де Джерси, приближаясь к жеребцу.