Флэшбэк

Он вспомнил, что в НЦАИ запах был не столь силен — слабый привкус хлора и других химикалий, словно лежишь рядом с хорошо ухоженным бассейном. Правда, на Ника он наводил не меньший ужас.

Ник быстро оделся, беря то, что попадало под руку, — чистое нижнее белье, чистые носки, синюю фланелевую рубашку в клетку, до неприличия мягкую от многократных стирок, чистые хлопчатобумажные брюки, которые сидели на нем уже не так плотно, как две недели назад. Он надел кобуру с «глоком» на пояс с левой стороны, потом прикрепил к правой голени маленькую кобуру на липучке с крохотным пистолетиком внутри.

Затем Ник принялся искать телефон Дары. Ни на столе, ни на кровати аппарата не оказалось.

«Украли. Кто-то из кондоминиума. Вошел и унес его, пока Ганни Г. и доктор Так ходили туда-сюда. Бокс не был закрыт, никто за ним не присматривал. А может, Вэл забрал с собой телефон или вернулся, чтобы взять его…»

Ник заставил себя успокоиться. Если впадать в истерику по любому поводу, придется есть транквилизаторы, которыми доктор Так снабдит Леонарда.

Встав на четвереньки, Ник заглянул под кровать, под стол, роясь в валявшихся на полу вещах. Старый телефон лежал за стенной панелью — кто-то скинул его со стола.

«Господи, прошу Тебя, скажи мне, что он не сломан».

Господь, как обычно, не снизошел до Ника Боттома и ничего не сказал. Поцарапанный экран засветился, но лишь выдал сообщение о том, что долговечный аккумулятор слишком разряжен.

Ник снова принялся перебирать вещи, разбросанные по комнате, и нашел наконец зарядник от своего телефона. Они с Дарой купили телефоны одновременно, и зарядники подходили к обоим.

Файлы закрылись, когда сел аккумулятор, и Нику пришлось заново вводить пароль «Килдар».

«Восемь шансов к пяти, что пароль не подойдет».

Но пароль подошел.

Сначала Ник занялся громоздкими видеофайлами, надеясь увидеть Дару. И хотя в последние пять с половиной лет ее жизни он видел ее ежедневно и еженощно — кроме той последней недели, — сердце бешено заколотилось при мысли, что он посмотрит видео с ней.

Ее там не было.

Зато был Дэнни Оз. И Делрой Ниггер Браун. И Дерек Дин. И дон Кож-Ахмед Нухаев. И еще два десятка говорящих голов — все знакомые Ника Боттома по расследованию жестокого убийства Кэйго Накамуры.

«Утраченная часть фильма Кэйго, последние несколько часов».

Ник не задавался — пока — вопросом о том, как Дара получила эту копию. «Если только она сама не совершила это убийство». Он на какое-то время закрыл этот вопрос, просматривая интервью, торопясь выслушать их от и до, но при этом перескакивая между ними.

Это было здесь. Что-то невероятное.

Дон Кож-Ахмед Нухаев говорил о лабораториях в Японии, в Наре, где на самом деле был создан флэшбэк, и более крупных новых лабораториях на территории Китая — в Ухане, Шаньтоу и Нанкине. Он с улыбкой рассказывал о системе распространения, опутывающей весь мир вот уже пятнадцать лет.

Ник перепрыгивал с одного интервью на другое, слышал далекий голос Кэйго, задающего вопросы; в фильме должны были остаться только ответы. Большинство вопросов и ответов мало чем отличались от тех, что звучали в доступных следствию материалах. Но имелось и кое-что новое — намеки, свидетельства, и оно начинало складываться в цельную картину, хотя Ник смотрел теперь лишь отдельные куски.

До вечерней встречи с Накамурой у него было только это. Только эти съемки могли указать на то, что было на уме у Кэйго Накамуры при создании этого треклятого фильма, — а может быть, и на того, кто его убил.

Ник, конечно, понимал, что если ко времени встречи он останется здесь, то, вероятно, потеряет все. Задача состояла не в том, чтобы раскрыть убийство Кэйго Накамуры — после того, как шесть лет и оно, и Ник никого не интересовали. А в том, чтобы убраться с сыном и тестем куда подальше.

Убраться, даже если скрыться будет некуда — не то что в утреннем сне. Республика Техас не принимала разыскиваемых преступников (а Ник непременно станет им, когда доберется до какой-нибудь границы), тем более разыскиваемых преступников вместе с родственниками.

Ник закрыл видео, ввел второй пароль и перешел к текстовым файлам.

Первый был записан месяца за два до убийства Кэйго. Ник начал читать, и у него перехватило дыхание.

Файл не был длинным, и насыщенным информацией тоже не был, хотя и рассказывал о последних семи месяцах жизни Дары. Та сделала всего лишь несколько записей для мужа (или для себя?) за несколько недель — частью до смерти Кэйго, частью после. А потом целую зиму — ни слова. К тексту Дара вернулась лишь незадолго до своей смерти.

Ник уже не прыгал туда-сюда, как с видеозаписями: он не пропускал ни слова:

«…при участии ДВБ и ФБР, но прокуратура, то есть Мэнни Ортега, не отдает дело…»,

«…Харви хочет больше времени проводить с семьей, но понимает, что такая карьерная возможность предоставляется раз в жизни…»,

«…если бы я могла сказать Нику… но я дала письменное обещание моему боссу и боссу моего босса, что ничего не просочится, пока…»,