Флэшбэк

Я вздохнул, глядя на второго парнишку. Вот его точно не знаю, даже близко. Но лицо Кристины, с такой искренней надеждой смотрящее на меня, не оставило выбора.

– Да… – протянул я неуверенно. – Что-то припоминаю…

Рука, сжимающая телефон, упала на больничную койку рядом со мной.

– Соколов, – девушка закатила глаза, недовольная такой неприкрытой ложью. – Я тебя знаю, как облупленного. Ничего ты не вспомнил. Давай еще. Вот, смотри, это я тебе на прошлый день Святого Валентина дарила. Открытка. Сама делала.

Она вложила в мою ладонь красный кусок картона, обклеенный бумажными цветочками и усыпанный блестками. Я с интересом принялся осматривать его.

– «Моей второй половинке, любимому и самому прекрасному Русику. Надеюсь, когда-то ты перестанешь постоянно пропадать на поле и вспомнишь, что я тебя тоже жду. Спасибо за твои умопомрачительные шутки и заботу. Надеюсь, в будущем ты будешь шутить меньше».

Прочитав, я не сдержал смеха. Кристина сидела рядом, наблюдая за мной с робкой радостью.

– Значит, футбол?

– Ага. Ты с парнями из нашей школы играешь, – она помрачнела, спустив улыбку. Прекрасную, самую красивую улыбку на свете. – Играл. Теперь, наверное, не сможешь. Врач сказал, в любой спорт дорога закрыта.

– Ну и ладно, – я пожал плечами, убирая открытку на прикроватную тумбу, и потянулся вперед с намерением коснуться знакомого тела. Мне всегда хотелось ее касаться. Это был чем-то волшебным, исцеляющим. Все мои воспоминания из прошлой жизни были малочисленными, но каждое отсылало к ней. Кристина была единственным, что осталось во мне.

Наши руки так и не коснулись друг друга.

Она поднялась со стула и судорожно бросила все мелочи, которые принесла, в небольшую коробочку. Я так и остался с протянутой ладонью, следя за ее нервными действиями. Все так резко сменилось – Кристина уже не улыбалась и избегала смотреть в мою сторону, пока я сам отчаянно искал ее взгляда. В такие моменты неизбежно накрывала паника. Она убегала каждый раз, когда я пытался разрушить этот почти осязаемый барьер.

– Мне пора… К экзаменам надо готовиться, курсы через час.

– Час? До школы идти двадцать минут, ты же сама говорила…

– Да, – девушка вмешалась в мою реплику резко и, поняв, как это прозвучало, замялась. – Да. Я знаю, но мне еще кое-куда надо зайти… В общем, я пойду. Пока.

– Пока, – только и успел сказать я, когда она выскочила из палаты.

Бросила. Оставила наедине с незнакомцем. Его призрак преследует меня до сих пор. Прошло столько лет, из семнадцатилетнего подростка я перерос в двадцативосьмилетнего мужчину. Больница осталась тревожным опытом, но тот, прошлый Руслан просыпается со мной каждый день, напоминает о себе, пытается достучаться обрывками старых воспоминаний. Почему-то никто не хочет помочь мне разобраться с этим, даже та, кто знала его лучше любого другого человека.

Мы всегда стоим друг против друга. Чувство такое, будто он в разы сильнее. Знает что-то, чего не знаю я, и не спешит делиться, только мучает, подкидывая какие-то смутные образы. Его стараниями мне приходится вечно ощущать, как загадочное слово вертится на кончике языка. Иногда кажется, что это не слово, а целая поэма. Нечто большое. Оно совсем рядом, недоступное мне.

Не подходящая тема для размышлений после сна.

Очередная утренняя сигарета. Солнце вынырнуло из-за горизонта на половину, освещая мое помятое лицо ярко-желтым. В целом, так проходило каждое начало дня: балкон, солнце, сигарета и сопение Рокки у ног. Он, в отличие от меня, просыпаться рано никогда не любил, но упорно следовал по пятам, будто боялся, что странный хозяин в один момент сотворит какую-то глупость. Встать в такую рань у него ведь хватило мозгов.

– Схожу в душ, а потом пойдем гулять, – я потушил окурок о грязную пепельницу и потянулся свободной рукой к большой пушистой голове пса. – Гу-лять. Гулять, да?

Услышав заветное слово, он взбодрился. Поднялся на четыре лапы, завилял хвостом и даже покрутился на месте, обозначая, что к этому готов всегда. Я посмеялся такой бурной реакции и впустил друга внутрь.

– Жди. Рокки, я сказал жди. Десять минут, парень. Не больше, клянусь.

Как и обещал, через десять минут нацепил на влажное тело спортивный костюм, наспех прошелся по волосам полотенцем и прицепил к кожаному ошейнику поводок. Можно было подумать, что я собрался на пробежку, приняв перед этим душ, как идиот, но нет. Все это – ради экономии времени и удобства.

На улице я огляделся и, убедившись, что в такую рань никого у дома больше нет, спустил Рокки с поводка. Тот понесся по двору, наворачивая круги у качелей и песочниц. Мне оставалось только сесть на лавку у подъезда и наблюдать за безудержным весельем чада – уж очень он радовался первым минутам свободы после пробуждения. Это были единственные мгновения спокойствия за день, потом следовала монотонная работа до самого вечера. Прямо как хомячок в колесе.

Рокки убежал за дом, чтобы незаметно сделать все свои дела. Когда вернулся, я зацепил его карабином и отвел в квартиру. Прежде, чем вновь спуститься к подъезду наполнил миску до отказа.