Флэшбэк (ЛП)

Декс помог ей обменять ее обычный герб Руен на новый аннулятор, и Тинкер протянула ей серебряную коробочку с двумя полными наборами приспособлений в форме ногтей на случай, если что-то случится с первым набором. И девушка чувствовала себя немного шпионом в одном из тех фильмов, которые любил ее отец… человеческий отец… со всеми этими причудливыми приспособлениями.

Но больше всего она чувствовала себя готовой.

— Желаю хорошо провести время, — сказал мистер Форкл Дексу и Тинкер, поднося кристалл к свету и протягивая Софи руку. — Пойдем, мисс Фостер. Давай отведем тебя домой.

***

Первое, что услышала Софи, был рев — достаточно громкий, чтобы сотрясать медленно твердеющую землю — за которым последовали громкие крики, когда в поле зрения появились обширные пастбища Хевенфилда.

Софи дала себе секунду, чтобы оглядеться: океан мерцал за живописными скалами, его темно-синие волны испещряли отблески теплого послеполуденного солнца. Тонкие ветви дерева Панакес Каллы разбрасывали розоватые, пурпурные, голубоватые лепестки по холмам. И ее дом с хрустальными стенами, золотыми колоннами и сверкающим куполом… такой роскошный, каким она когда-то не представляла свое жилье, но теперь каждый сверкающий дюйм казался ей домом.

Так же, как и следующий сотрясающий землю рев. И следующий раунд криков. Потому что одной из любимых вещей Софи в Хевенфилде было постоянное приключение.

— Полагаю, это горгодон? — сказал мистер Форкл, когда Софи повернулась, чтобы идти по усыпанной цветами дорожке, которая вилась мимо загонов с пушистыми динозаврами, скачущими сасквотчами и прочими существами, каких только можно вообразить.

— Да. Похоже на время кормления.

Пастбище показалось Софи еще дальше, чем она помнила, тропинка стала круче, солнце припекало сильнее, и через несколько минут голова у нее закружилась, и закапал пот. Но она не замедлила шаг. Даже ускорилась, когда подтвердила, что один из голосов принадлежал Грэйди, и она практически бежала к тому времени, когда они обогнули последний поворот и достигли широкого гребня, усеянного валунами, и продуваемыми ветром деревьями, где команда гномов и карликов построила загон для горгодона из арочных кусков стали, расположенных плотно связанным куполом.

Загон был гораздо более похож на клетку, чем любое другое пастбище Хевенфилда. Но искривления и вмятины на металле доказывали, насколько необходима эта дополнительная безопасность, каждая из которых была сувениром с того момента, когда горгодон ударил своим мускулистым телом по бокам или зазубренным хвостом или попытался прорваться сквозь прутья длинными изогнутыми клыками.

Софи всегда требовалось время, чтобы привыкнуть к виду огромного зверя с мордой рептилии, львиными лапами и острыми крыльями. И горгодон уставился на нее своими узкими желтыми глазами… но только на секунду. Затем он повернулся к полудюжине гномов, окружавших ограду, рыча на каждого из них, прежде чем остановиться на Грэйди, который стоял рядом с корзиной с плодами похожими на фиолетовые дыни.

Осколки подобного фиолетового плода усеивали землю как внутри, так и снаружи ограды, а серая туника Грэйди была забрызгана фиолетовой мякотью. Но это не помешало ему схватить еще одну дыню и закричать:

— Сейчас.

Все шесть гномов полезли в карманы и стали бросать в клетку крошечные черные шарики, осыпая серебряные перья горгодона.

РЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯВК!

Как только зверь открыл пасть, Грэйди швырнул пурпурный плод, который пролетел между длинными клыками горгодона и приземлился на его слизистый язык. Зверь наклонил голову, чтобы снова зарычать, заставляя фрукт перекатиться в горло, и проглотил.

— Девятый! — прокричал Грэйди, потрясая кулаком. — Остался еще один!

Гномы швырнули еще одну порцию черных шариков, которые, вероятно, были семенами, чтобы заново вырастить примятую траву.

РЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯВК!

Грэйди метнул еще одну пурпурную дыню, но горгодон оказался проворнее, метнул хвост и облил Грэйди и нескольких гномов фиолетовым соком.

— Нужна помощь? — крикнула Софи, когда Грэйди вытер лицо мокрым рукавом и потянулся за очередным фруктом.

Голова Грэйди дернулась на звук ее голоса, и прежде чем она успела моргнуть, он перебросил пурпурную дыню через плечо и подбежал к ней, заключив в объятия, которые каким-то образом оказались нежными и сокрушительными… и очень, очень липкими.

— Извини, — сказал он, вытирая фиолетовое пятно с ее руки. — Я весь в тангурде.

Так и было. От него пахло потом, грязью и чем-то очень острым. Но Софи было все равно, она обняла его здоровой рукой и наклонилась.

— Я скучала по тебе, — прошептала она ему в плечо.

— И я по тебе, малышка. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и она почувствовала, как его слезы смешиваются с ее, прежде чем они оба вернулись к изучению друг друга.

Его взгляд скользнул по ее повязке, прежде чем остановиться на основании шеи, и ей потребовалась секунда, чтобы понять, почему он хмурился.