Флешка

– Ты расскажи сначала, что это… – сказал Иван Громов. – А то сунемся сейчас…

– Ты же, Иван, материалист! – поддел его Семен Каменев.

– Завязал я с материализмом сегодня ночью! – сказал Громов. – Сразу после Плотникова…

Плотникова они схоронили в лесу, немного отъехав за Челябинск. Лопатками и ножами вырыли неглубокую могилу.

Когда вытаскивали Плотникова из машины, тело уже взялось камнем. «Закостенел…» – хмуро сказал Фадеев. Уложили в могилу, завернув его в брезент. После того, как засыпали, Громовы и Каменевы дали над могилой салют. Для приметности навалили сверху большой камень.

Филипп, вспомнив это, вздохнул. Потом оглянулся на остальных – надо ведь и правда им что-то рассказать.

– В общем-то, так… – начал он. – Предполагается, что на этом месте пять тысяч лет назад был город, из которого люди по каким-то причинам ушли, предварительно предав все огню. Аркаим старше Трои – то есть, люди жили в этих местах в то же время, когда в Греции жили Ахилл, Прекрасная Елена и прочие герои Гомера. Ученые также считают, что это – уникальная обсерватория. Из нее наблюдали восходы и заходы Солнца и Луны, их затмения, и много чего еще…

– Ну, так можно и с крыши все это наблюдать… – скептически хмыкнул Фомин.

– Не скажи, Игорь Сергеич… – проговорил Филипп. – Наблюдение наблюдению рознь. В обсерватории человек накапливает знания, которые нужны ему для математики, для географии, для познания природы, для познания мира. Если люди строят обсерватории, значит, общество головой уже в космосе.

– Ого! – сказал Иван Громов. – Может, здесь еще и пусковые площадки космических ракет поискать?

– Да кто знает… – подал плечами Филипп. – Поискать надо крученые деревья – это знак геопатогенной зоны.

– Какой? – с некоторым даже страхом спросила Жанна.

– Геопатогенной… – ответил Филипп.

– Процессы, которые идут внутри земли, требуют выхода. Если это расплавленная магма, то она выходит через вулканы. А если это другие субстанции, та же энергия – она выходит вот в таких местах.

– Ну и привез же ты нас… – проговорил Андрей Каменев. Он хотел сказать это весело, но не вышло. Вышло – мрачно.

– Ничего… – успокоительно сказал Филипп. – Может, это место выхода положительной энергии? Сейчас искупаемся в ней, как в молоке, и будем потом жить тысячу лет молодые и румяные…

– Ты сам-то в это веришь? – с сомнением спросил его Яков Алферов, разглядывая вход в руины.

– Тут, кстати, могут быть привидения… – сказал Филипп. – Читал, что одной студентке понадобилась психушка…

– А бомжи тут не могут быть?! – мрачно спросил Яков Громов. – Вот прыгнет сейчас из ночи такой – так и мне психушка понадобится…

Все засмеялись, но как-то так, негромко, будто боялись кого-то разбудить в Аркаиме.

– Пошли? – спросил Иван Громов, оглядывая всех.

– Пошли… – кивнул Андрей Каменев.

Вооружившись пистолетами и автоматами, поделившись на две группы и оставив у машин резерв, они вошли в Аркаим. Фонарики освещали каменные развалины.

Всюду было пусто. Однако Филиппу казалось, что он слышит голоса, шум какой-то работы – звуки неведомой, давно сгинувшей жизни. Он ощутил даже какой-то воздух, явно не сегодняшний – жаркий, наполненный зноем и тяжелыми запахами трав. Филипп вздрогнул и оглянулся. Рядом с ним шла Жанна. Она внимательно посмотрела на Филиппа.

– Что? – спросила она.

– Запахи чудятся… – шепотом сказал он. – И голоса…

Глаза ее округлились.

– А я вот – ничего… – с сожалением сказала она.

– Завидуешь. А вдруг я просто сошел с ума? – усмехнулся он.

– Почему нет? – пожала она плечами.

– В нашей ситуации это тоже выход.

Обойдя каждый свою часть, обе группы встретились в центре, на главной площади Аркаима, посреди которой стояла огромная каменная плита. Сюда же подошли те, кто оставался в резерве.

Филипп встал перед ней и почувствовал, что колени его затряслись.

– Что? – тихо спросил Иван Громов. – Пришли?

– Не знаю… – пожал плечами Филипп.

– Но где же ему еще быть, как не здесь?

– Ну тогда давай… – сказал Иван. – Доставай.

Филипп оглянулся. Жанна посмотрела на него и поняла, что он не может решиться. Она подошла, взяла его рюкзак и стала доставать куб.

– Теплый… – вдруг пораженно сказала Жанна.

– Что ты говоришь? – спросил Филипп, схватил рюкзак и сунул внутрь руку.

– Теплый… – проговорил он. – Ожил…

Он увидел, как остальные, даже всегда надо всем хохочущий Семен Каменев, побледнели.

– Не томи, быстрей! – сквозь зубы проговорил Фомин.

Филипп достал куб из рюкзака и на сгибающихся ногах пошел вперед. Он поставил куб на плиту и отошел. Свет всех фонариков сосредоточился на этой плите, на черном кубе, который вдруг перестал быть черным, а сделался будто темно-прозрачным, как густое стекло.

– Ишь ты! – зачарованно сказал Андрей Каменев.

Все ждали. Но ничего не происходило. Так прошла минута, потом еще.

– Ну и что? – спросил Фомин. – Мы будем снимать кино или мы не будем снимать кино?

– Погоди, Игорь Сергеич, погоди… – проговорил Яков Громов. – Что-то же было – значит, и еще будет… Так, Филипп?

Филипп пожал плечами.

– Откуда я знаю? – проговорил он виновато. – Может, будет, а может – нет.