Флэшмен на острие удара

Нет-нет, жизнь научила меня, что мне, капитану Гарри Флэшмену, бывшему гусару и герою, не имеющему общественного положения и высоких связей, нечего даже и мечтать войти в благословенные сферы дворца. Ну да, у меня имелись боевые заслуги, но что это значит по сравнению с розовощекими виконтами с волчьим аппетитом и длинной родословной, которыми кишел Лондон? Насколько мне известно, мой пра-пра-пра-прадедушка не претендовал даже на скромный статус ублюдка какого-нибудь захудалого герцога.

Раглан, на свой привычный лад, подходил к разговору, петляя вокруг да около, вспоминая о своей собственной судьбе и подразумевая, что его любимцы должны разделить ее вместе с ним.

— Вам тридцать один год, Флэшмен, — говорит он. — Так-так, я думал, вы старше — вам, получается было… да, только девятнадцать, когда вы покрыли себя славой в Кабуле. Бог мой, такой молодой! С тех пор вы служили в Индии, воевали с сикхами, а последние шесть лет провели на половинном жалованье. Полагаю, вы много путешествовали?

«Ага, и как правило, улепетывая во все лопатки, — подумал я, — и не при обстоятельствах, которые стоит сообщать вашей светлости». Тем не менее я признался в своем знакомстве с Францией, Германией, Соединенными Штатами, Мадагаскаром, Западной Африкой и ост-индскими землями.

— И как я понимаю, вы владеете языками: французским, немецким — превосходно; хинди, персидский — бог мой! — даже пуштунский. Благодарность парламента в сорок втором, медаль королевы — отлично, отлично, награды просто исключительные, да вы и сами понимаете. — Он добродушно рассмеялся. — А до службы в Компании, насколько мне известно, вы были в Одиннадцатом гусарском. Под началом лорда Кардигана? Ага! Так, Флэшмен, скажите-ка, что привело вас в Департамент вооружения?

К этому вопросу я был готов и принялся заливать про необходимость расширить свое военное образование, поскольку у полевого офицера немного таких возможностей и прочая и прочая…

— Да-да, все правильно, всецело согласен. Но знаете, Флэшмен, хотя не в моих правилах препятствовать молодому офицеру познавать все аспекты своей профессии — именно так учил нас, молодежь, наш наставник, Великий Герцог[11] — но мне все же сдается, что Департамент вооружения не слишком подходит для вас, — и генерал поглядел на меня многозначительно и задумчиво, как человек, у которого есть что-то на уме. Его голос понизился до просительного шепота. — Ах, все это хорошо, мальчик мой, но мне кажется — так, чуть-чуть, не более, чем ощущение, — не для такого, как вы, все это, не для офицера, чья карьера была… э-э, ну, такой блестящей, как ваша. Ничего не скажу против Департамента — напротив, я возглавлял его столько лет, — но для юного рубаки с хорошими связями, с высокой репутацией…

Раглан наморщил нос.

— Разве это не называется «тянуть лямку»? Так и есть. Заводчики и клерки — вот кому подобает возиться со всякими там стволами, замками, заклепками, и — упаси бог! — измерениями и тому подобным. Но это же все такая механика, не правда ли?

И почему этому старому хрычу не перейти прямо к делу? Я понимал, к чему все клонится: возвращение в строй и в Турцию, в самое пекло, кто бы сомневался. Но с главнокомандующим не поспоришь.

— Я имею в виду счастливейший жребий, — продолжает он. — Только вчера его королевское высочество принц Альберт, — это Раглан произнес почти благоговейно, — поручил мне подыскать молодого офицера для важной и деликатной должности. Кандидат должен быть, разумеется, из хорошей семьи. Ваша матушка ведь была леди Алисия Пэджет, не так ли? Ах, как мы танцевали с ней… сколько же лет тому назад? Ну, не важно. Помнится, кадриль. Впрочем, одного происхождения недостаточно, в противном случае, признаюсь, я стал бы искать среди гвардейцев. — (Что ж, разумно, черт побери). — Этот офицер должен выказать себя способным, храбрым, имеющим опыт походной и военной жизни. Это самое главное. Он должен быть молод, иметь равно как хорошую подготовку, так и образование; безукоризненную репутацию, об этом даже говорить не стоит, — одному Богу известно, какое это имело отношение ко мне, но Раглан продолжал, — и в то же время быть человеком, повидавшим свет. Но самое главное, тем, кого наш старина Герцог назвал бы человеком дельным. — Командующий расплылся в улыбке. — Признаюсь, ваше имя должно было тут же всплыть в моей памяти, но его высочество меня опередил. Надо полагать, наша милостивая королева напомнила ему про вас.

«Так-так, — думаю я, — даже сквозь годы маленькая Вики пронесла воспоминание о моих бакенбардах. Помню ее мечтательный грустный взгляд, с которым она цепляла мне медаль в сорок втором: все они одинаковы, не могут устоять перед парнем с молодецкой грудью и решимостью в глазах.»