Флэшмен под каблуком

А затем произошло самое невероятное. Ранвалуна простерла руку, и Вавалана бережно положил ей на ладонь восемь долларов. Королева передала монеты служанке, а канцлер вручил ей следующие восемь, которые та протянула мне. Я был слишком слаб, чтобы сообразить, что это символический жест, подтверждающий мою невиновность, но следующий ее поступок разъяснил все дальше некуда. Когда я взял деньги, она сжала мою ладонь, привстала с трона и потянулась ко мне. Когда наши лица почти соприкоснулись я, к крайнему своему удивлению, увидел слезы, застывшие в этих жутких змеиных очах. Ранавалуна нежно потерлась об меня носом, потом прикоснулась губами к щеке. Потом снова села, обратила взор на несчастного Андрияму и прошипела что-то по-малагасийски – быть может, напоминала ему о необходимости поддевать шерстяные подштанники, но вряд ли, поскольку барон вскрикнул от ужаса и рухнул перед ней на пол, пытаясь ухватить за ногу, но стражи схватили его и поволокли к дверям. От его криков волосы встали дыбом у меня на голове – чуть меньше рвоты, и меня тащили бы точно так же.

Фанкануникака стоял рядом; по его знаку я поклонился, пошатываясь, и попятился к выходу. Ранавалуна сидела в той же позе, и ее страусовый плюмаж кивал в такт словам, которые она нашептывала своему идолу-бутылке; служанки с несчастным видом принялись протирать полы. Двери закрылись за нами.

– Сильно трогательно. Королева любить вас много, так рада вы здорово блевать, шибко радоваться – тангин не умереть! – Фанкануникака буквально скакал от переполняющих его чувств. – Она никого не любить так сильно, разве что королевский буйволы – но они ведь не люди. Но быстрее: еще много-много опасно для вас, для меня, для всех – Андрияма расскажет про заговор.

Он провел меня по коридорам к своему маленькому кабинетику, закрыл дверь на задвижку и перевел дух.

– Расскажите про Андрияму? Что произошло?

– Кто знает, – вскинул брови секретарь. – Кто-то предать, этот пес Вавалана заслать шпион, быть может, вынюхать что-то. Королева заподозрить Андрияма, дать ему тангин, он плохо блевать, не так, как вы. Меня не быть там вовремя, не мог помочь, как вам, подсыпать чуть-чуть каскара в рисовый вода, вызвать сильный рвота – удачно и здорово, вот.

Не удивительно, что меня так стошнило. Я готов был расцеловать маленького балабола, но тот не находил себе места от беспокойства.

– Андрияма скоро заговорить. Его страшно пытать теперь – хуже испанский инквизиция: жечь и резать на мелкий кусочки… – Фанкануникака вздрогнул, закрыв лицо ладонями. – Он визжать про заговор, про меня, про вас, про Ракухадзу, Лаборда…

– Б-га ради, говорите по-французски!

– … Вавалана и королева все узнать. Быть может, скоро прийти за нами, тоже пытать, потом тайбернская джига плясать! Одна надежда – переворот немедленно: гвардия нет, марширует в Анкай, левой-правой! Надо сообщить Ракухадзе и Лаборду про подозрения королевы. Андрияма скоро сломаться…

Он продолжал причитать, я же отчаянно обдумывал ситуацию. Секретарь прав: малагасийцы – народ отважный и крепкий, как тиковое дерево, но Андрияме не выдержать пыток, которые молодчики королевы вершат над ним, быть может, уже в эту самую секунду. Барону развяжут язык, и мы покойники. Клянусь Георгом, эта маленькая чертовка удивила меня: разве не были у нее глаза на мокром месте от радости, что я пережил тангин? Ага, и еще она всплакнет в подушку, когда меня сбросят со скалы за измену. Если нам удастся найти Лаборда и Ракухадзу, сумеют ли они совершить переворот немедленно? Где эти тридцать мерзавцев Андриямы? Знает ли Ракута о случившемся? Ракута… Б-г мой, Элспет! Что станется с ней? В отчаянии я молотил кулаком по столу, пока Фанкануникака верещал на помеси малагасийского и английского. И тут передо мной открылся единственный путь, суливший весьма призрачную надежду, но выбор был между ним и верной смертью. Гамбит Флэшмена: не уверен, что предпринять, беги.

– Послушайте, Фанкануникака, – говорю я. – Предоставьте это мне. Я разыщу Лаборда и Ракухадзу. Но мне нужно быстро передвигаться – требуется лошадь. Можете сделать для меня распоряжение на королевские конюшни? Без него мне коня не дадут. Ну же, приятель, – не могу же я рыскать по всему ч-тову Антану пешком? Впрочем, погодите – понадобится не одна лошадь. Выпишите приказ на дюжину, чтобы я мог снабдить ими Лаборда или Ракухадзу, – тогда они смогут собрать парней Андриямы.

Он в ужасе уставился на меня.

– Но какой основание? Если быть приказ об отдать все лошади, кто-нибудь подозревать, закричать «пожар» и «Боу-стрит»[141]…

– Скажите им, что это для гвардейских офицеров, которых я отправил в марш на Анкай! Королева-де спохватилась их и они должны во весь опор скакать назад! Ч-т, придумайте что угодно! Быстрее, парень, – может, в эту самую минуту Андрияма выкладывает все как на духу!

Это доконало его: он схватил перо и принялся строчить, я же нетерпеливо нависал у него над плечом. Минуты утекали, с каждой из них шансы мои делались все призрачнее. Я сунул приказ в карман. Оставалось последнее.