Fleurs d'orange (СИ)

— Чтобы посмотреть на то, как она ставит тебя на место, Дюк, я готов отдавать ей такую сумму ежедневно. И неужели дела твоей семьи так плохи, что вы считаете наши траты?

— Сложно игнорировать такое сенсационное событие. В последний год ты вел себя как затворник, а потом производишь фурор и приходишь на бал в честь Основателей в обществе прислуги да еще и танцуешь с ней не переставая. Это вызывает толки.

— Вам не кажется, что это невежливо, обсуждать положение девушки при ней. — Спросила Анжелика Эванс, чем вызвала два удивленных взгляда: мой и Эйдена.

Причем последний посмотрел на нее едва ли не впервые за вечер, чем вызвал смущение блондинки. Она явно благоволила наследнику клана Батори.

Я слегка улыбнулась девушке и получила такую же улыбку в ответ, а затем снова посмотрела на Дюка:

— Нет, я не против, продолжайте. Лучше обсуждайте меня здесь, чем за спиной. Но хочу отметить, что мы с вами, господин, находимся на одном и том же приеме, едим одну и ту же еду, танцуем под одну и ту же музыку. И прямо сейчас, как бы вы меня не назвали из чувства злости, между нами нет отличий, кроме одного: вы настолько заинтересованы моей историей и жизнью, что знаете меня и мое имя. Я же не имею ни малейшего понятия, кто вы такой и считаю эту информацию лишней. Но я думаю, хорошо, что на вас маска. Вы можете прятать за ней свое гнус…

— Элеонора, тише. — Рука Эйдена обняла меня за голые плечи.

Анжелика тихо хихикнула, отчего понравилась мне еще больше. От дальнейшей перепалки меня отвлекла тишина, ознаменовавшая смену оркестра. Как и обещала Брендану, я посмотрела наверх.

На центровой площадке стояла девушка в золотом платье и золотой маске. Даже волосы ее, собранные в прическу, и прочих членов оркестра, украшал толстый слой золотых блесток. С моего места нельзя было разобрать как она выглядит, но в том, как смиренно она наклонила голову и сложила перед грудью руки, как будто в беззвучной молитве, было что-то искреннее, пронзительное. А еще что-то очень знакомое. Я прищурилась, силясь понять, где я могла видеть эту девушку, сейчас напоминающую скульптуру из сусального золота, и тут она раскрыла рот и запела.

Все внутри меня замерло.

— Стелла… — Вырвалось из моих губ имя лучшей подруги.

Это была она. Манеру исполнения девушки нельзя спутать ни с чем, услышав единожды. Ее голос был сильным и нежным одновременно, он с несравнимой легкостью доставал до любых нот. Девушка пела о счастье и любви, но я не понимала текста. Я просто смотрела на свою горячо любимую подругу, которую я так боялась потерять, а в глазах моих стояли слезы.

Отвлеченная этим зрелищем и обуреваемыми меня эмоциями, я не заметила, что атмосфера вокруг медленно изменялась. Создалось впечатление, что кто-то одни резким движением вычерпнул всю непринужденность и радость вечера. Дюк перестал говорить что-то злое. Люди вокруг замирали и поворачивались ко входу, как зачарованные марионетки. Музыка все еще лилась из верхних ярусов, пока и музыканты не заметили перемен в зале и то, что все танцующие пары остановились.

Наверху главной лестницы стоял Ворон.

Человек был в черном одеянии, плечи длинного плаща были украшены иссиня-черными, блестящими в свете люстр перьями. Его лицо прятала маска, похожая на маску врачевателя чумы.* Он просто стоял, как замершая статуя, и смотрел на толпу ряженых перед собой.

Нельзя было сказать, кто это: мужчина, женщина. Каков его возраст, раса или клан. О чем я? Глядя на него, с трудом можно было определить, человек ли это. Суеверный ужас сковал движения окружающих. Он распространялся по залу как бубонная чума, будто этот человек действительно был заражен, стал носителем самого страшного вируса, от которого нет антидота: страха.

Все люди боятся смерти. А еще они страшатся того, чего не в силах понять. Не сложно сделать вывод, что смерть от руки мистического ворона пугает аристократов до безумия.

Я вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала, что кто-то дотронулся до моего левого запястья. Приложив усилие, я все же отвела взгляд от зрелища и посмотрела на Эйдена. В его лице не было и тени страха или обычной надменности, он был сосредоточен. На мне. «Не бойся. Я с тобой.» — читала я в его зеленых глазах. Напряжение в моих плечах спало. Оказывается, я была словно натянутая струна, сама того не ведая. Руководствуясь инстинктом и не желая нарушать молчание, я нашла руку парня и сжала ее, чувствуя, что его теплая большая ладонь сжимает мою в ответ. «Я не боюсь» — Ответила я ему мысленно, и знала, что он меня понял.

Живая статуя в образе птицы ожила, Ворон сделал шаг по лестнице. Страх присутствующих был осязаем, но мне неожиданно стало смешно. Нет, правда, в этом зале — сотни людей. Среди них есть и воины, королевская гвардия из лучших андабатов. А все замерли перед человеком в маске. Перед чем? Перед его дерзостью? Прийти сюда в таком образе было смелым и глупым поступком, но все же, это бал маскарад, и он имел право находиться здесь в маске. Даже в маске, которая выглядела как плевок в лицо знати и насмешка над убийством наследников.