Fleurs d'orange

Дождавшись когда вся масса ублюдков окажется перед моими глазами и убедившись, что среди них нет Элеонор, а также о наличии их оружия, я достал пистолет.

Первый крик разочарования и начавшийся хаос, как мельтешение испуганных муравьев подо мной, дали мне знак, что парни нашли мой подарок.

К говорящей технике подошло двое. Трое. Еще. Моя рука напряженнее сжала пистолет, готовая пуститься в бой. Рано. Время. Сколько прошло времени?

Как ответ на мой вопрос раздался взрыв.

Игра началась.

Я не знаю сколько я сражался в секундах, минутах. Я не смогу назвать и в трупах, которые полегли вокруг нас. Оружие, полагающееся королевскому защитнику, было под надежной охраной. Единственный пистолет и обойма сделали свое дело, но запасной у меня не было. Один раз мне далось перерезать канат, сдерживающий железные балки. Я отскочил, но троих преследователей завалило. Еще с парой я расправился лично. Лишь одному прыткому малому удалось нанести мне удар мечом, чуть задев плечо, а затем локтем, хорошо вкладываясь в удар по лицу. Он разбил мне губы, но это было последнее, что он сделал в своей жизни. Мой меч, верный друг, все сильнее окрашивался в красный. Если бы у меня было время добраться до владений Торрента и взять больше оружия…

Число людей вокруг меня сокращалось, я был уверен, что выйду живым из этой переделки. Мне необходим лишь один из них, всего один, чтобы найти Элеонору.

— Браво, браво! Ты и правда хорош.

Одинокие хлопки заставили нападающих замереть, я, тяжело дыша, встал спиной к стене склада, избегая соблазна прислониться к ней. Взял меч в другую руку, дав правой отдых, и нашел взглядом говорящего.

Ворон. По крайней мере кто-то, кто скрывался за маской ворона. Он лениво приближался ко мне. Руки, облаченные в черные перчатки, он убрал за спину. Будто это была прогулка по пристани с целью любования морем.

— Посмотри-ка, слухи не лгут. Ты и правда хорош. Наши ребята тебя практически не задели. И костюмчик не попортили. К слову, хороший крой. Королевская мода? Кто бы знал, что главный мятежник и главный андабат — одно лицо?

Я промолчал, посчитав его вопросы риторическими. Осознав, что ответа он не дождется, человек поднял руку и подал знак двумя пальцами одному из двух парней, что как две тени зависли рядом с ним. Тот достал из кобуры пистолет и с щелчком снял его с предохранителя. Выстрел прозвучал как гром в открытом пространстве. Мою ногу обожгло болью, и я упал на колени.

— Мы не хотим тебя убивать, не думай. Просто в таком положении ты малость безопаснее, как мне кажется. — Ухмыльнулся Ворон. — В о-общем, ты нам нужен, но не такой прыткий. И без оружия, желательно.

Боль в ноге была не то что обжигающей, она была как пламя, распространяющееся от места, мигом обагренного кровью, по всему телу. Я почувствовал, что на лбу и висках выступает липкий пот. Ворот водолазки показался мне слишком узким, не дающим дышать. Ну что же, если выживу — одним шрамом будет больше.

— Думаю… Таких трусливых ублюдков как вы… Я задушу и голыми руками. — Сказал я сквозь рваные вдохи.

Моя рука крепче сжала эфес меча и я так яростно глянул на людей, двинувшихся было ко мне, чтобы забрать оружие, что те нерешительно отпрянули.

— Не сомневаюсь в этом. Только для начала тебе надо до нас добраться. А у нас есть некоторые… Преимущества. — Пожал плечами Ворон и кивнул на человека, все еще державшего пистолет.

Я лишь усмехнулся:

— Ты трусливая падаль, Ворон. — Я окинул взглядом остальных парней. — А вы? Считаете, что то, что он кинул вас мне как пушечное мясо, когда мог закончить дело парой выстрелов, делает ему честь? И дает право за него сражаться?

— Ой, не надо этой демагогии о морали. — Я не видел его лица, но уверен, что он поморщился. — Они сражаются не за меня, а за общее дело. Думаю, Отступники тоже борются не за своего Лидера, верно? Иначе где же они?

— Элеонора. — Сквозь стиснутые зубы произнес я всего одно имя. Имя, что волновало меня больше всего. — Где она?

Через секунду промедления Ворон захохотал. Он закинул голову назад так, что из под клюва виднелся подбородок и шея. Шея… Добраться бы до нее и перерезать. Я крепче сжал меч. Человек перестал смеяться и просунул руку под маску, очевидно вытирая выступившие от хохота слезы.

— Знаешь, ты как был наивным, так и остался. Я всегда знал, что за показной агрессией скрывается наивный ребенок, которому стоит показать прядь чужих волос и он сразу, забыв о малейшей предосторожности, опрометью бросится спасать своих друзей.