Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»

Россия, единственный союзник казаков, всего лишь три года назад заключила мир с Речью Посполитой после проигранной Смоленской войны. Царь и бояре из семибоярщины, неоднократно предававшие страну, свалили проигрыш в ней на воеводу Шеина и приговорили его к смерти. Надо же было кого-то объявить виноватым. Да и наглец Шеин посмел на судилище вспомнить поведение верхушки боярской думы и царя во время Смуты. Такого не прощают. Вот если бы он повинился, покаялся, взял на себя содеянное им самим и вышестоящими… то, может, и отделался б устным порицанием. Экономика, и без того не восстановившаяся после Смуты, от войны сильно пострадала, к новым военным авантюрам царь Михаил и его окружение были не готовы. Но прекращение набегов в Москве заметили и оценили. Хотя и не во всём правильно. В ответ на вопли примученных калмыками, а посему и не способных на набеги больших ногаев Москва пыталась их защищать. Это при том, что ногаи налетали на Русь за рабами при малейшей возможности, и разные клятвы царю им в набегах никогда не мешали.

В Речи Посполитой отступление запорожцев в степь расценили как свою великую победу. Успехи донцов там заметили, но в связи с невозможностью проводить активную внешнюю политику отреагировали на них только словесно. Желание короля, гетмана Конецпольского и ещё нескольких магнатов воевать с занятой на других фронтах и ослабленной Османской империей было прочно блокировано другими магнатами. Большая часть власти предержащей в Польше опасалась укрепления власти короля, и там было принято решение об уменьшении средств, выделяемых на кварцяное (наёмное, подчинявшееся королю) войско. Что автоматически привело к его значительному уменьшению. Удара с северо-запада казаки могли не опасаться.

Халиф всех правоверных Мурад IV был в бешенстве от казацких побед и предательства крымского хана. Но он был умным и последовательным политиком и, не добив персов, явно начавших сдавать в тяжелейшей затяжной войне, бросаться на нового врага не собирался. Отправлять на казаков небольшую или плохо подготовленную армию? Не дурак же он, в самом деле. Уже с шестнадцатого века казаки заработали в глазах османов славу грозных, страшных в бою воинов. По Стамбулу давно ходили слухи, что по какому-то предсказанию этому городу суждено быть завоёванным грозными воинами с севера[22]. В двадцатых годах семнадцатого века несколько раз в городе поднималась паника, в связи с рейдами казаков к Босфору. У султана, помимо предназначенной для похода в Персию, была ещё одна большая армия – румелийская. Но она, в союзе с вассалами из Валахии, Молдавии и Трансильвании, предназначалась для охраны границы с франками, прежде всего – с империей. Отправить её в причерноморские степи означало открыть границы. Мурад прославился как пьяница, что вряд ли было правдой, но авантюристом его назвать никто не мог. Поэтому и от осман, до их мира с Персией, больших неприятностей ждать не приходилось.

По-прежнему большой головной болью были крымские татары. В этом году они занимались внутренней усобицей, но вот с помощью запорожцев Хмельницкого Инайет-Гирей и Ширины задавил открытое сопротивление Мансуров. Непокорные были уничтожены или сбежали с Ислам-Гиреем под крылышко султана. Вся степь до Буга принадлежала теперь Инайету. Правда, буджакские ногаи воспользовались случаем и опять вышли из-под власти крымского хана. Это был первый звоночек.

Очень некомфортно, стеснённо чувствовали себя в Крыму малые ногаи, земель для кочевий здесь и без них не хватало. Они предприняли попытку вернуться в прикубанские степи, благо султан прислал им фирман о разрешении селиться там, где они хотят. Инайет казнил три десятка мурз, в том числе знаменитого Урусова, но эту попытку блокировал. Однако, как показали события в Дивеевом улусе, и другие ногаи были недовольны запретом на набеги. Именно грабежи на Руси и в Черкессии давали ногайским мурзам наибольшие прибыли. Прежде всего за счёт торговли живым товаром. Хан, проводящий политику, неугодную знати, был обречён. Инайет-Гирей знал об этом, но упорно проводил линию на мир с казаками, невозможный при набегах на их земли. Он надеялся, что казацкие планы, в которые его посвятил Хмельницкий, сбудутся и у него лично и у верной ему знати появятся фантастические перспективы. Пока с помощью казаков и прибывших к ним на помощь черкесов ему удавалось удерживать власть.