Флибустьеры против пиратов Карибского моря

Нужно сказать, что воздух этого острова был каким-то особенным. Мы с Франсуа это сразу ощутили. Там пахло вольным ветром и хорошим будущим. Нам казалось, что мы можем добиться всего, чего только захотим. Это опьяняло и кружило голову не только нам. Еще более особая атмосфера была в кабачках Бас-Тера. Там не только можно было вкусно поесть и выпить, поиграть в кости и карты, но и узнать последние новости и байки. Самые правдивые рассказы лились там так же обильно, как и вино. И часто даже обменивались на него. Я никогда ранее не замечал, что французы расточительный народ. Только на Тортуге я понял, что и моей нации свойственна эта черта, пусть даже за океаном. Все из-за того, что там золото чуть ли не само текло в карманы. Для вольных мореплавателей, которые тогда брали какой-нибудь испанский каботажный торговый корабль с какао или кампешевым деревом, а потом продавали его содержимое за бесценок на Тортуге, деньги теряли ценность, поскольку добывались быстро и легко, а не долгим тяжелым трудом. Опасность? Она присутствовала только первое время. Мы были отчаянными ребятами, которые знали, что хотели, а испанцы в этом деле против нас просто кули с мукой. Но в первое мое знакомство с Тортугой я даже представить себе не мог, что когда-нибудь сам стану капитаном флибустьеров.

– Мало этого, Левассёр установил в форте де ла Рош пыточную машину, которую назвал l’Enfer, – зловещим шепотом рассказывал, прихлебывая из жестяного стакана красное вино, некий местный одноногий и одноглазый отставной флибустьер, вся жизнь которого теперь наверняка держалась только за счет этих историй. – Или он в тюрьме Purgatoire терзал свои жертвы, которые были не согласны с методами его правления на Тортуге.

Все мы, кто впервые прибыл на остров, позабыв о еде и вине, слушали открыв рты зловещие россказни этого местного Гомера о бывшем губернаторе острова.

– Левассёр был очень жестоким тираном. Представляете, он даже поднял торговые пошлины до таких размеров, что многие буканьеры, которых тогда на острове было несколько сотен всех национальностей, ушли с Тортуги и расселились вдоль пустынного северо-западного побережья Сан-Доминго в 27 местах. Главным образом это были те, что реализовывали кожу. Ребята вроде вас, которые сразу стали считать Левассёра своим врагом, потому что были вынуждены теперь продавать свой товар голландцам, англичанам или даже испанцам.

Тут раздался невнятный, но одобрительный гул голосов, как бы подтверждающих эти слова.

– Это точно, – вставил свое слово и Франсуа. – Наш букан тоже был вынужден это делать.

Вскоре гомон и комментарии поутихли, а рассказчик, не терявший времени даром и заказавший еще вина за наш счет, продолжил:

– Это было страшное время. Губернатор де Левассёр так распоясался, что никто ему даже слово поперек сказать не мог. И, естественно, дошло до того, что он вообразил себя всесильным. Но, как известно, на каждого такого властолюбца найдется погибель. Нашлась она и на Левассёра. Однажды губернатор отнял одну красивую женщину у своего племянника Тибальда, а тот решил отомстить и сговорился с капитаном Мартином убить дядю. Сами знаете, что женщины в наших краях редкость.

Снова гомон голосов взвился под закопченный потолок таверны «У французского короля». И снова наш рассказчик не растерялся и использовал это время для пополнения своего желудка красным вином с ветчиной.

– Ну а что дальше-то было, давай рассказывай, циклоп недоделанный! – послышались голоса с разных сторон.

– Погодите, не гоните, дайте горло промочить, – дожевывая огромный кусок ветчины, пробурчал одноглазый и одноногий. – Вам лишь бы уши растопырить да рты раззявить, а кто подумает о старом Робере? Нет чтобы предложить выпить и закусить, так готовы последнего лишить. И кого? Меня – ветерана южных морей. Кто еще вам, лесовикам неотесанным, расскажет про подвиги славных флибустьеров, как не я?

Тут с разных сторон потянулись руки с бутылками, стаканами, тарелками со всякой снедью.

– Вот теперь вижу, сынки, что уважили вы меня, и я вас уважу. Что было потом? Сообщники привели свой план в исполнение в июле прошлого года и захватили власть на Тортуге. Вот что было.

Старик Робер уплетал за обе щеки все, что лежало на столе, жадно давясь вином из стакана, которое стекало по его небритому подбородку за пазуху.

– Я уже говорил, что этот Левассёр всем стал поперек горла, в том числе и тому, кто его послал отбить Тортугу у испанцев, – губернатору острова Сент-Кристофер господину де Пуанси. Вскоре к нему из Франции прибыл некий мальтийский рыцарь де Фонтене. Бывалый моряк, побывавший не в одном абордаже на Средиземном море, успешно воевавший там с магрибскими корсарами на суше и на море, да к тому же племянник Пуанси. Поговаривали, что тот специально вызвал этого бравого военного, чтобы попытаться вернуть под свою руку Тортугу. Но нам это доподлинно не известно.

Сделав два больших глотка из своего стакана и пыхнув пару раз трубкой, одноглазый Робер продолжил: