Флоренс Адлер плавает вечно

Фанни от этого заявления передернуло. Иной раз, когда Айзек заговаривал о деньгах, она чувствовала, как краснеет шея. Отец никогда в открытую не обсуждал финансы, но Айзек не уставал напоминать ей, что только обеспеченные люди могли себе позволить о них молчать.

У нас есть деньги, хотела возразить Фанни. Но она знала, что одержимость Айзека крылась не столько в зарплате, которую ему платил ее отец, сколько в обстоятельствах, в которых он находился. Слишком часто денег у него недоставало прежде.

Когда Айзек начал приглашать Фанни на свидания, у него и гроша за душой не было. Он любил обещать ей, что, когда встанет на ноги, они будут ужинать стейком в Ритце, ну а пока она часто возвращалась домой настолько голодной, что приходилось идти прямиком на кухню и делать себе сэндвич. Она пыталась убеждать Айзека, что ей нужны не шикарные ужины, а счастье быть вместе, но со временем его обещания только росли. Теперь он говорил, что хочет иметь возможность купить им машину, небольшой дом в Вентноре или Маргейте, обзавестись влиянием в синагоге.

Иногда Фанни задумывалась – возможно, работа у ее отца стала для Айзека не такой уж хорошей идеей. Когда Айзек начал развозить хлеб, она знала, что он считал эту работу временной позицией, где он сможет перевести дыхание, пока планирует следующий шаг. Но в 1928-м, через два года после свадьбы и год после рождения Гусси, Джозеф открыл завод на Медитрэйнен-авеню и перестал печь хлеб в пекарне позади магазинчика на Атлантик. За год «Адлер» в десять раз увеличил производство, и Джозеф приобрел еще несколько грузовиков, чтобы доставлять хлеб по всему югу штата Нью-Джерси.

Впервые на памяти Фанни у ее родителей действительно появилось достаточно денег. Расширение пошло на пользу и Айзеку с Фанни. Айзека повысили – теперь он надзирал над всеми грузовиками из собственного кабинета с телефоном. Выросла и плата.

Но работа сделала Айзека еще больше обязанным Джозефу, и, по мнению Фанни, дала ему слишком много знаний о финансовых делах ее отца. Дом родителей на Атлантик-авеню, оплата за Уэллсли, и особенно поддержка отцом заплыва Флоренс через Ла-Манш вызывали у Айзека возмущение, казавшееся ей необоснованным.

Айзек все так же страстно мечтал выбраться из-под каблука Джозефа, и он начал откладывать деньги, чтобы в один прекрасный день открыть свое дело. Фанни считала план довольно близоруким – почему он не понимал, что отец однажды отойдет от дел, а Айзек, если будет работать усердно и терпеливо, встанет во главе? В худшем случае обязанность по управлению «Пекарней Адлера» придется разделить с тем, за кого выйдет Флоренс. В дни, когда Айзек возвращался с завода в хорошем настроении, Фанни предлагала использовать отложенные деньги на первоначальный взнос за дом.

Когда обрушился рынок ценных бумаг в 1929-м, Айзек начал задерживаться на работе. Когда он приходил домой, то рано отправлялся в постель, едва обращая внимание на Фанни или Гусси. Это продолжалось неделями, пока однажды Фанни не растолкала его.

– Хватит. Ты должен рассказать мне, что происходит.

Айзек растерянно потер глаза.

– Я потерял все деньги.

Фанни почувствовала, как с души падает камень. И это все?

– Айзек, и сколько там было? Двести пятьдесят долларов? – сказала Фанни. – Мы их снова накопим.

– Я купил ценные бумаги на марже.

– Что это значит?

– Я отдал наши деньги в залог, и банк одолжил мне в десять раз больше.

– Я не понимаю.

– Банк одалживает нам деньги, и когда рынок растет, мы их возвращаем.

– А что происходит, когда рынок падает?

Айзек ничего не ответил.

– Айзек?

– Банк отзывает маржу. У меня есть две недели, чтобы вернуть им все деньги.

Фанни понадобилось несколько долгих секунд, чтобы взять себя в руки. Она едва могла представить, что у нее когда-либо оказались в руках две с половиной тысячи долларов, нечего и говорить о том, чтобы достать их где-то за полмесяца.

– И что мы будем делать? – спросила она наконец.

Айзеку не надо было объяснять, что единственным выходом было отправиться к ее отцу и надеяться на отсутствие у него похожих финансовых затруднений. Чтобы купить участок на Медитрэйнен-авеню и открыть завод, нужно было много денег, и Фанни молилась, чтобы деньги ее отца вкладывались в кирпич и цемент «Пекарни Адлера», а не в Нью-Йоркскую биржу. Фанни предложила поговорить с ним, но Айзек и слышать об этом не хотел. Финансовые рынки и их последствия женщин не касались.

Ему понадобилось несколько дней, чтобы собраться с духом, но когда он поговорил с Джозефом, то почувствовал облегчение. Найти деньги будет нелегко, сказал Джозеф, но он сможет. Они договорились о займе – беспроцентном, на десять лет.

– Как он выглядел? – спросила Фанни Айзека, когда он объяснил условия.

– Что ты имеешь в виду? Он выглядел, словно собирается одолжить нам денег.

– Он был удивлен? – сказала она, но на самом деле хотела узнать, был ли он разочарован.