Флорентийская голова (сборник)

Сказав это, парень припал к бутылке, и в несколько глотков её прикончил. Как только он оторвал горлышко от своих губ, его лицо, довольно приятное, кстати, исказила гримаса, от которой рот некрасиво растянулся, а шея пошла складками. Я подумал, что его сейчас вырвет, и, опасаясь быть забрызганным, убрал в сторону ноги, но опасения оказались излишними — лицо моего собеседника разгладилось и приобрело прежние очертания.

— А потом вам захочется всё вернуть назад, — выдавил из себя он, — захочется до такой степени, что вы будете готовы отдать всё, что у вас есть за возможность хотя бы на секундочку, хотя бы одним глазком…

Он закрыл лицо руками и затих. Я подумал, что это просто очередной акт пьяной истерики, и решил закончить со всем этим.

— У вас всё? — спросил я. — Книгу отдайте.

Ойген не отвечал.

— Я говорю, книгу отдайте, — повторил я. — Мне идти пора.

Ойген оторвал руки от лица, и я увидел в его глазах слёзы. Ни говоря ни слова, он махнул на меня рукой, резко поднялся и, не оглядываясь, пошёл в сторону Малой Бронной. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся за деревьями, а потом тоже встал и медленно побрёл в противоположную сторону.

Книгу он мне так и не отдал.

Откровенно говоря, я ни слова не понял из того, что он мне тогда наговорил. Точнее, по частям всё было ясно, а вот вместе никак не складывалось. Это было похоже на чёрно-белый французский фильм шестидесятых годов, где голову зрителя морочат именно такими приёмами — непонятными фразами, внезапными истеричными выпадами, и где всё заканчивалось какой-нибудь до полоумия нелогичной выходкой главного героя.

Я бы, скорее всего, наплевал бы и забыл про всю эту историю, если бы буквально через пару недель мне ни позвонил один мой институтский приятель и ни сообщил о горящей синем пламенем вакансии в одной крупной и серьёзной компании.

— Конечно, решать тебе, старик, — сказал он, — но я бы на твоём месте ни секунды бы не раздумывал. Такие деньги на дороге не валяются.

В этот момент мне почему-то вспомнилась оставленная Евгением-Ойгеном пустая винная бутылка.

1. Пятирубашечник

— Начальство вообще не должно такими вопросами заниматься! Начальство, если хочешь знать, должно водку жрать и с бабами трахаться. Маленькому начальнику — маленькая баба и маленькая чекушка; большому — большая баба и больша-а-а-ая такая чекушка. Всё понял?

— Да.

— Иди, работай.

Прямо на меня из кабинета выскочил парень в очках, белой рубашке и синем в красную полоску галстуке. Парень не то, чтобы был испуган, просто, разобран на части, что ли, но выглядеть при этом умудрялся шикарно. Что-то в нём было такое, будто он только что выскочил не из кабинета, а из телевизора, из какого-нибудь сериала про то, как это происходит там.

Парень «из телевизора», взглядом меня не зацепив, пронёсся мимо и исчез за дверью, ведущей в общий коридор. Теперь была моя очередь зайти в кабинет. Я не боялся, нет-нет, мне совсем не было страшно, просто…

— Правило первое и основное, — сказал невысокий седой человек с лицом маленькой собачки, глядя мне в переносицу, — когда ты идёшь по зданию с документами, кожаную папку «на подпись» надо обязательно держать в левой руке. Возьмёшь в правую, ладонь быстро намокнет, и если придётся здороваться за руку с кем-нибудь из руководства, выйдет конфуз. У нас этого не любят больше всего.

Человек с лицом маленькой собачки перевёл взгляд с моей переносицы на мой живот и продолжил:

— Второе: костюмы здесь бывают только двух цветов: СЕРОГО и ЧЁРНОГО. Ровно, как и рубашки — БЕЛОГО и ГОЛУБОГО. Других цветов не было, нет, и не будет. Полоски допускаются. С галстуком можно немного повольнодумствовать, но только чтобы никакого «пожара в джунглях».

Третье: обувь — чёрная, разумеется — должна быть вычищена до блеска. Купи себе щётку и чисть ботинки три (я не шучу) раза в день. Когда по коридору идёшь, на обувь мало кто внимание обращает, но вот, когда стоишь в лифте, люди обычно смотрят именно на неё. Стоит приличный мальчик, и тут, фу-у-у-у, ботинки нечищеные. Очень портит впечатление.

Четвёртое: стрижка. Стричься надо не реже одного раза в месяц и всегда одинаково — не длинно, и уж конечно, не коротко. Никакой скинятины — бритые затылки остались в девяностых. Так, аккуратненькая стрижечка, можно недлинные бачки — ориентируйся на Америку восьмидесятых, у нас это любят. Усы и борода не приветствуются, так что вот это, — он показал пальцем на мою бороду, — сегодня же под нож.

Пятое и последнее: когда идёшь навстречу женщине, смотреть надо прямо перед собой, не косясь на её грудь, это заметно. Если идёшь за женщиной, смотреть надо поверх её головы, или, в крайнем случае, в затылок. Глаза ниже опускать нельзя. Тот, кто идёт навстречу, сразу увидит, куда ты пялишься.

Всё. Успехов в труде.