Флоренция — дочь Дьявола

— Ну вот, значит, у нас осталась только наша родная мафия, ломжинская, отечественная, — радостно умилился Метя. — Мы возвращаемся в норму, остаются наши ласковые методы: там зубки выбьют, тут глазик подобьют, здесь головку расколют… Одно, так сказать, художественное рукоделие.

— Но Флоренция на всякий случай останется под охраной, — объявила Моника.

— По-моему, её можно было бы оставить совершенно одну. Она же святыня ипподрома. Все знают, что мафию разгромила она, и готовы её на руках носить.

Гжесь подтвердил сказанное очень осторожным кивком головы, но тут же осёкся, потому что Моника на него посмотрела. Гонората поинтересовалась насчёт пана Кшися. Как получилось, что он остался в живых?

— Его специально выдвинули, чтобы он показал мафии пальцем всех известных ему работников полиции. Гжесь уцелел, потому что его никто не знал.

Я протянула руку и передвинула мешавшую мне салатницу в сторону Мети.

— Ты что мне подсовываешь? — возмутился Метя. — Не буду я употреблять в пищу разных червяков! Вон от меня!

— Такие хорошие креветки? — укорила его Гонората и подвинула салатницу к себе.

— Несколько человек наконец свободно вздохнули, — продолжал Януш. — Прежде всего кассирши, а также жокеи и букмекеры. Правда, помощь последним в наши намерения вовсе не входила.

В этот момент в дверь позвонил опоздавший Малиновский. Его громко приветствовали, но ему этого было мало, он домогался похвал.

Ведь это он с первого взгляда оценил Флоренцию, первый понял, какое это сокровище!

Мы полностью удовлетворили его желания.

— Слушайте, а что за такая история с Дьяволом? — спросил он, когда, насытившись похвалами, наконец уселся за стол и начал свою трапезу с отвергнутых Метей креветок. — Я что-то такое там услышал… Дьявол сюда очень даже подходит, но ведь Флоренция от Мармильона, что бы это значило? Какие-то неясные слухи…

Мы с Моникой переглянулись в страшной растерянности. Остальные тоже переглянулись, а потом трое посмотрели на меня, а трое — на неё.

— Ты откуда знаешь? — осторожно спросила я. — То есть я хотела бы узнать, что такое ты там слышал?

— Какие-то смутные намёки, будто бы в неё каким-то образом замешан Дьявол. Не было ли там одной тайной случки?

Беспомощность и растерянность Моники ясно отражались на её лице. Я была сильнее, но тоже молчала, не зная, что делать. Малиновский воздавал должное салату и сам себе отвечал.

— Глупый вопрос. Каким образом такое могло случиться? Дьявола караулят, как бриллиант короны, его всегда и водят-то под охраной. Слишком дорогая лошадь, чтобы её выпускали из виду. К тому же это вопрос денег, со случки они имеют неплохой доход, бухгалтерия считает, и десяти тысяч долларов не проворонит. Невозможно…

Мы с Моникой с облегчением вздохнули.

Никто из нас не знал, что будет, если на свет Божий вылезет страшная правда. Ведь Зигмусь в конце концов рассказал нам о старостином мошенничестве. Лошадь с таинственной родословной…

Малиновский, однако, не отставал.

— За здоровье Флоренции! — огласил он тост и продолжал дальше:

— Конечно, это невозможно, но меня все-таки одолевают сомнения. Нельзя же всерьёз считать, что её мамаша засмотрелась на Дьявола, и потому Флоренция так на него похожа. Но в ней столько качеств Дьявола, в этой Флоренции, что я все время ломаю себе голову, как оно могло случиться. Я расспрашивал на местах, но никто ничего не знает…

— Она ведь дышала тем самым воздухом, что и он, — предположил Метя. — Раз по воздуху можно заразиться чумой, то можно и качествами…

— При заражении чумой нужен непосредственный контакт, — заметила Мария. — Дайте-ка мне паштету…

— Вы тут все шутите, а меня и впрямь это очень даже интересует, — продолжал Малиновский. — Панна Моника, вы же там были, вы Флоренцию жеребёнком знали, так скажите нам правду! Кто покрыл её мать?

Над столом повисла гробовая тишина. Я лихорадочно пыталась выдумать что-нибудь на другую тему, чтобы отвлечь разговор, но мне ничего не приходило в голову. Все ждали ответа, затаив дыхание, а молчание все продолжалось.

Моника вдруг подняла голову.

— Мы… — сказала она мужественно и решительно, — мы обручились. И я согласилась выйти замуж. За Гжеся.

Обалдение Гжеся и слепому было бы видно. Секунду спустя оно сменилось выражением просто ангельского счастья. Он засиял, как солнце, сделал движение, словно хотел сорваться со стула, наверное, чтобы схватить Монику в объятия, но подавил свои эмоции. Кроме него, никто не удивился, но все ужасно обрадовались.

— Отпраздновать помолвку! — радостно выкрикивал Метя. — Разве эти напитки годятся для такого случая? Надо чего-нибудь другого…

— У меня в холодильнике есть шампанское, — объявила развеселившаяся Мария, вставая из-за стола. — Ну, теперь стреляйте в потолок! Только не в лампу!

— Когда свадьба? — деловито спросила Гонората у Гжеся.

— Как можно скорее, — ответил он, не задумываясь. — Я бы хотел на этой неделе, но, скорее всего, в августе. Жить нам есть где, два дома, на выбор…

— Опомнись, — буркнул ему Януш. Гжесь с трудом справился с эйфорией.

— Ну да, служба… Но это можно устроить… Поможешь?

— Помогу…