Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Моя просить тебя… я не хочу, чтобы меня снова продавать, моя бояться злых хозяев!

Флорис огляделся. Внезапно в голову ему пришла забавная мысль. Кабинет бургомистра был пуст. На столе, заваленном бумагами и чистыми пергаментами, были брошены печати. Флорис схватил Босси за руку.

— Ладно, давай, скажи мне, как тебя нарекли при крещении… сколько тебе лет… где ты родилась, если, конечно, ты это знаешь.

И на глазах у изумленной Босси Флорис обмакнул перо в чернила. Великолепным каллиграфическим почерком он составил акт, согласно которому отпускалась на свободу негритянка Босси, восемнадцати лет от роду, предполагаемая дочь покойных рабов Конго и Маритон, и далее, все надлежащим образом.

Свой шедевр Флорис завершил подделкой подписи бургомистра, скопировав ее с лежащих рядом документов. Разогрев воск, он приложил к документу печать Батон Ружа.

— Держи, красавица… теперь скройся куда-нибудь до отъезда губернатора де Водрея, а потом тебе стоит только показать этот документ… и ты свободна!

Флорис направился к двери.

— О! Мисси Флорис… взять Босси… она не знать, куда ходить… моя просить тебя!

Дрожащая, умоляющая, она уцепилась за рукав Флориса. У него не хватило жестокости оттолкнуть ее.

— Хорошо… пока я здесь, пошли! — сдался молодой человек.

Быстро обернув вокруг головы шаль и сделав из нее некое подобие тюрбана, негритянка раскачивающейся походкой поспешила за Флорисом.

Флорис обогнул дом бургомистра. Он мог бы добраться до берега Миссисипи, минуя площадь, но ему хотелось послушать, что говорили жители поселка.

Толпа на площади пребывала в полной растерянности: никто не желал верить столь невероятному известию. Оба губернатора покинули балкон. Французские гвардейцы спорили с крестьянами. Состоятельные колонисты успокаивали народ. Несколько дворян в узорчатых камзолах подстрекали солдат к бунту. Солнце подогревало и без того накаленную атмосферу. Флорис в сопровождении семенящей сзади Босси пробирался среди людских островков. Никто не обращал на акадийца никакого внимания.

— Господи Боже мой, испанцы… поверить не могу! — раздался женский голос.

Флорис вздрогнул. Это была виконтесса Мари-Бланш де Понтальба. На миг Флорис испугался, что она может узнать его, но хорошенькая Мари-Бланш стояла под ручку с Эрноданом де Гастаньяком. Последний время от времени нежным поцелуем касался рыжих волос виконтессы.

— О, друг мой, какое горе… какой печальный конец для Луизианы!

— Зато какое прекрасное начало для нас, Мари-Бланш! — прошептал юный капитан легкой кавалерии.

Счастливые лица Мари-Бланш и Эрнодана не оставляли никаких сомнений. Флорис понял, что оба покинутых нашли в Батон Руже свое утешение. Облегченно, хотя и несколько обиженно, вздохнув, молодой человек продолжил свой путь.

— Нет, этого нельзя допустить!

— Надо встречать пушками проклятых испанцев! — возбужденно кричали солдаты.

— Французы… мы французы, надо защищаться! — кричала какая-то женщина.

Флорис подошел поближе. Подпрыгнув, чтобы получше разглядеть кричавшую, он тут же нахлобучил шляпу по самые уши.

Граф Жеодар Кастильон дю Роше обнимал за плечи Карлотту.

— Не волнуйся, дорогая… испанцы, французы или китайцы… эта земля все равно останется той самой Луизианой, где я узнал и полюбил вас… Во всяком случае, мы с вами останемся здесь, пусть даже только вдвоем!

Карлотта с благодарностью смотрела на Жеодара. На ее смуглом безымянном пальчике поблескивало золотое обручальное кольцо. Флорис даже присвистнул от восхищения. Итак, столь ненавистный ему Жеодар женился на прекрасной Карлотте. А, впрочем, почему бы и нет! В сущности, Жеодар прав. Ведь это же была Луизиана! Это был Новый Свет! Здесь дрались, любили, женились, умирали, отвергали прошлое ради настоящего и галопом мчались в будущее.

Немного поодаль Жольетта де Ла Бюисоньер держала за руку Яана Легалика. Флорис вздохнул. На месте Яана ему бы хотелось видеть Адриана.

Несколько дворян с пламенными речами обращались к толпе. Флорис тотчас же узнал среди них своих друзей: Гаэтана д’Артагета и Попюлюса де Проте. Сначала он было решил открыться им, но потом передумал. Молодые люди пылали гневом.

— Друзья мои, нас дурачат, к оружию! Надо поднять мятеж. Не дадим врагу захватить нас, как стадо баранов! — кричал д’Артагет.

Его зажигательные речи подхватывал Попюлюс.

— Нас обманывают… На севере мы потеряли Новую Францию… Англичане напали на форт Дюкен[38]… теперь, словно шакалы, они хотят отнять у нас Луизиану… так неужели же мы позволим им сделать это? Отнять нашу страну!.. Разве мы бессловесные телята? Надо действовать, послать депутацию в Версаль, заставить короля изменить свое решение!

— Да… да… он прав!

— Изберем представителя из колонистов!

— Снарядим корабль!

— О Господи! Защити нас!

Флорис почувствовал, как общий порыв захватил его. Горе жителей Луизианы было непритворным. Все эти мужчины и женщины не понимали, как мог король столь презрительно отшвырнуть их. Государственные соображения, европейские войны и договоры, подписанные в Версале, не были для них вескими причинами, чтобы отдавать их страну.

— А что, правильно говорят наши мужья!